Принцессы немецкие – судьбы русские
Шрифт:
За 30 лет до их гибели он будто предвидел…
Стихи, которые он посвящал Елизавете, всегда полны и восхищения и печали:
Какой-то кротости и грусти сокровенной В твоих очах таится глубина; Как ангел, ты тиха, чиста и совершенна; Как женщина, стыдлива и нежна. Пусть на земле ничто средь зол и скорби многой Твою не запятнает чистоту, И всякий, увидав тебя, прославит Бога, Создавшего такую красоту!Добавлю, к слову, что посвящать стихи ее младшей сестре, которая станет императрицей Александрой Федоровной, никому из поэтов не придет в голову. Что же касается печали в стихах К. Р., для нее, судя по всему, были серьезные основания. Брак Эллы был несчастен: юной принцессе никто не сказал, что у ее очаровательного жениха не вполне обычные сексуальные пристрастия, так что супружеских отношений между новобрачными фактически не было. Но дружба была. И Сергей Александрович охотно помогал жене осуществить заветный план: выдать свою младшую сестру за наследника российского престола.
Они впервые встретились в 1884 году. Николаю – 16 лет, Алисе (Алике) – 12. Он не обращает на девочку никакого внимания. Она не сводит с него глаз, и Мария Федоровна это с неудовольствием замечает. Девочка ей неприятна. Через пять лет Алике снова в России, довольно долго гостит в Петергофе. Впечатление императрицы о подросшей девице прежнее: довольно красива, чертами похожа на Эллу, но абсолютно лишена притягательного обаяния старшей сестры, холодна, замкнута. О такой невестке не может быть и речи. Но старшая сестра не отказывается от своих планов: ей очень хочется, чтобы Алике была рядом, и она дарит Николаю фотографии сестры, при случае рассказывает о ней – не дает забыть. Но Николай влюблен в обворожительную Матильду Кшесинскую, приму петербургского балета, ему не до Алике. Эллу это не смущает: мужчина должен пройти через увлечения и ошибки юности. К женитьбе это не имеет никакого отношения.
Через год Алике снова в России. На этот раз – в Москве, в гостях у Эллы. Москва ее покоряет. Петербург – европейский город, Москва – средоточие всего русского, загадочного, могучего. Вернувшись в Лондон, она приглашает к себе священника русской посольской церкви, расспрашивает его о догматах православия, об особенностях обрядов. Более того, она начинает изучать русский язык (которым, кстати, так никогда и не овладеет, сможет по-русски только отдавать приказания прислуге и кое-как объясняться со священниками). Но тогда ее стремление изучить язык произвело впечатление. Невиданно! Все немецкие принцессы, выходившие замуж в Россию, начинали учить язык не раньше, чем официально становились невестами. Алике предложения не получала. Только надеялась.
Надеялась и Элла. Пользуясь расположением императрицы, она прямо заговорила о желанном браке. Мария Федоровна ответила вполне определенно: «Ники слишком молод для брака. Он вскоре должен отправиться в кругосветное путешествие, кроме того, ему предстоит пройти несколько ступеней военной службы. Алике и Ники симпатичны друг Другу? Очень мило, но что тут серьезного? Обычные детские чувства между кузенами». Императрице казалось, что на притязаниях Гессен-Дармштадтской принцессы поставлена точка. Не тут-то было. Став российской императрицей, принцесса еще припомнит свекрови нежелание видеть ее своей невесткой.
В 1893 году, когда болезнь императора делает женитьбу наследника необходимой, Николай неожиданно для матери заявляет:
Моя мечта – когда-нибудь жениться на Алике Г. Я давно ее люблю… Я долго противился моему чувству, стараясь обмануть себя невозможностью осуществления моей заветной мечты… единственное препятствие между нею и мною – это вопрос религии!… Я почти уверен, что наши чувства взаимны.
То, что «вопрос религии» препятствует браку, странно: Алике с таким интересом изучала православие, так восхищалась православным богослужением – и вдруг…
Перемена веры была травмой для большинства немецких принцесс, вынужденных переходить в православие. Но в тех случаях это было понятно: они ничего не знали о новой вере, неизвестность пугала. Здесь неизвестности не было. В чем же дело? В неустойчивой психике? Или в желании «набить себе цену», когда долгожданное предложение руки и сердца наконец получено; показать, что брак невозможен не потому, что этого не хочет злодейка-свекровь, а исключительно из-за преданности невестки своей вере? Думается, имело место и то и другое. Во всяком случае, родителей жениха, которым было и без того невыносимо тяжело (Александр III доживал последние недели), Алиса заставила пережить много тревожных минут.
Любопытны воспоминания известного дипломата Владимира Николаевича Ламсдорфа, занимавшего с 1900 по 1906 год пост министра иностранных дел России. Они заставляют усомниться в этом «давно ее люблю»:
…Рассказывают, будто бы та из сестер (Кшесинских. – И. С.), которой покровительствует наследник-цесаревич, упрекала его, что он отправляется к своей «подлой Алиске» и что будто бы императорское высочество применил тот же самый изящный эпитет, протестуя против намерения женить его. Во время своего первого появления при нашем дворе она даже показалась… уродливой. В те времена наследник-цесаревич избегал встречаться с ней, государыне она тоже не нравилась; в очертании ее рта находили какие-то признаки цельного, но неприятного характера… Теперь уверяют, будто наследник влюблен в нее целых пять лет, будто он все эти годы постоянно носил с собой ее портрет и т. д. и т. п. Все это не соответствует действительности.
Но, в конце концов, не так уж и важно, давно ли Николай полюбил Алике. Не особенно существен и его роман с Матильдой Кшесинской: странно было бы, если бы молодой, здоровый человек хранил девственность, ожидая, пока подрастет его юная невеста. Важно другое: они станут идеальной супружеской парой, любящей и преданной друг другу до последнего вздоха. Так что можно предположить, что наследник сделал правильный выбор. Да, это было бы именно так, если бы речь шла о частном лице, Николае Александровиче Романове. К сожалению, частным лицом он не был. А для российского императора выбор в супруги принцессы Алисы Гессенской стал роковым.
Я имею в виду не ее характер, вздорный, авторитарный; не ее склонность к мистицизму, не ее постоянные попытки навязать окружающим, и в первую очередь мужу, свою волю. Я имею в виду только одно: она была носительницей гена гемофилии. Женщины этой страшной болезнью не болеют, передают ее по наследству. Заболевают только мальчики. Правда, не все. От гемофилии умер дядя Алике, герцог Олбэнский Леопольд, младший из четырех сыновей королевы Виктории. Только две из пяти ее дочерей (Алиса и Беатрис) стали носительницами гена гемофилии. Один из сыновей Алисы, Фридрих, брат будущей Александры Федоровны, умер от гемофилии, когда ему едва исполнилось три года. Дочь Алисы, Аликс-младшая, и дочь Беатрис, Ирена, вышли замуж за представителей королевских домов России и Испании, и их сыновья, наследники двух тронов, родились больными гемофилией.