Принцип вины
Шрифт:
— Даже в маске? И кого ж ты там поимел?..
— Кассира...
Ответ вызвал новый взрыв хохота.
— Бабу?..
— Нет. Мужика.
Смех грохнул с такой оглушительной силой, что у бизнесмена зазвенело в ушах. Он никак не мог понять, что смешного в разбойном нападении на обменный пункт.
Четверо зэков спустились с верхних шконок, чтобы получше разглядеть юмориста. Увидев это, Хряк пинками загнал их обратно:
— Ну-ка, давай на «пальму»!..
Арестанты шустро, как орангутанги, полезли наверх. Один из арестантов, лежащих под нарами, тихо шепнул:
— Сто тридцать вторая — это, кажется, изнасилование.
Бивень ответил на это ударом тапка по голове. Голова исчезла.
Совершенно сбитый с толку, Толстых изменился в лице:
— Ой, спутал...
Позабыв про запрет, он на ватных ногах побрел к ближайшим нарам и сел на нижнюю полку рядом с Бивнем.
Из ступора его вывел грозный окрик смотрящего:
— Куда сел, падла!!
Он замахнулся на Толстых здоровенным кулаком. Бизнесмен мгновенно вскочил.
— На «пальму»!! Живо!!
Толстых неуклюже полез на верхнюю шконку и сидел там часа два, пока «семейники» без спросу не разобрали его сумку. Сам факт того, что делали это без разрешения хозяина, лишний раз доказывал, что хата «неправильная».
Вынимая продукты, довольный Хряк обратился к Бивню, кивнув головой в сторону груды деликатесов:
— Богатенький Крокодил...
Слегка ударил кулаком по сетке над головой:
— Шматок, чаю сваргань!
Арестант быстро спустился со второй полки. Засуетился с кипятильником, сделанным из двух бритв. Толстых уныло наблюдал за этой картиной, свесив нога с верхней полки. Рядом притулились два зэка—собрата по тюремной иерархии.
Бивень оторвал задницу от шконки, сладко потянулся, чуть не заехав кулаком в нос одному из арестантов. Ему на глаза попались кроссовки новичка.
— Здесь в таких «чушки» ходят. А у тебя серьезная статья.
Он театрально вздохнул, с деланным сожалением взглянул на свои спортивные тапочки.
— Придется свои дать. Настоящие. Ваковские.
Бивень спокойно начал стаскивать с него кроссовки и как бы между прочим спросил:
— Не против?..
Толстых промолчал. Что он мог сказать? Он наблюдал, как с него снимают кроссовки, с обреченностью крестьянина, у которого большевики отбирали последний мешок картошки.
Избавив бизнесмена от обуви марки «Адидас», уголовник поставил добычу под нары, вместо этого извлек оттуда же старые, заскорузлые ботинки без шнурков и швырнул их в сторону новичка. Геннадий поймал ботинки, которые и бомж с помойки не возьмет.
Пряча усмешку в уголках жесткого рта, Бивень подбодрил подавленного коммерсанта:
— Теперь ты в законе!..
Другана поддержал Хряк, который в этот момент обнюхивал палку твердокопченой колбасы, извлеченную из чужой сумки:
— Не дрейфь, Крокодил!.. Если с воли «греть» будут, не тронем!..
Бивень добавил:
— Слазь. На место Шматка ляжешь.
Последний обиженно произнес:
— А я?..
— А ты на «пальму».
Понижение в статусе братку не понравилось, но спорить он не стал. Как все примитивные люди, он уважал силу авторитета. Не веря своему счастью, Толстых перебрался на среднюю полку.
Вечером чифирили. Процессом руководил специалист с одноименным погонялом. При помощи кипятильника Чифирь вскипятил воду в литровой железной кружке и бухнул туда полпачки заварки. Дал пропариться. Через десять минут распущенные листья упали на дно, а черную, почти как деготь, жидкость профильтровали через марлю. Затем чифир пустили по кругу...
Толстых, как и все, сделал два глотка обжигающе горячей жидкости.
Его тут же передернуло от насыщенного, терпко-горького вкуса, внутренности непроизвольно и конвульсивно съежились. Дрожь пробила до самого нутра.
Сердце понеслось в бешеную скачку. Какое-то время он чувствовал прилив энергии, потом его сознание словно изменилось. Унылые цвета вспыхнули яркими красками. Ему показалось, что это и не камера вовсе, а космический челнок, болтающийся где-то в миллионах световых лет от цивилизации, да и те, кто здесь собрались, никакого отношения к обществу людей не имели. Их просто выбросили в межзвездное пространство как человеческий шлак. Страх цепко ухватился за сердце. На периферии сознания появилась страшная мысль, что он уже никогда не выйдет из этого забытого богом челнока...
Стеклянные двери банка услужливо разъехались в стороны, словно поделили мир на две части. Там, снаружи, сновали люди, закрученные в спираль повседневных забот. Здесь, в сиянии холодного мрамора и зеркал, все дышало солидностью и уверенностью в завтрашнем дне. Вошедший, молодой парень, на минуту застыл. Барышня в деловом костюме, проходившая мимо, приветливо улыбнулась, и этот мимолетный знак внимания напомнил Косте Григорьеву, что в этом заведении опозданий не любят.
Двадцатилетний юноша надеялся получить здесь работу и вполне мог рассчитывать на положительный ответ. Служба в воздушно-десантных войсках, лицензия охранника, да и пришел он сюда по рекомендации армейского друга Сашки Веселовского, работавшего здесь же банковским секьюрити. Сегодня дежурил как раз он. Заметив Костю, шагнул к нему. Друзья обменялись крепким рукопожатием.
— К шефу?
— За ответом. Хорошо бы — взял...
Месяц назад Григорьев сдал документы на проверку и теперь ожидал вердикта начальника службы безопасности. Веселовский дружески хлопнул его по плечу:
— Не робей, прорвемся! Начальник — нормальный мужик. Возьмет, я ж за тебя поручился... Слушай, на днях нашего взводного встретил. Знаешь, где он сейчас трудится? — Саша заразительно рассмеялся: — В «Шапито»!.. Что называется, человек нашел свое призвание...
Костя взглянул на настенные часы.
— После расскажешь. Мне пора...
— Правильно, время — деньги. Ладно, ни пуха!..
Встреча с приятелем Костю немного взбодрила, но смутное беспокойство не проходило. Шагая вдоль длинной вереницы дорогих дверей со сверкающими ручками, он пытался разобраться, откуда возникло нехорошее предчувствие. Подойдя к комнате с табличкой «Начальник службы безопасности Мухин И. С», он взял двадцатисекундный тайм-аут, собрался и уверенно постучал в дверь.