Принцы и нищая, или Золушка на двоих
Шрифт:
Бормиас облегченно выдохнул. Пронесло. Дракон не сожрал его и его лошадь.
…Он еще долго не отваживался тронуться с места от изумления. А когда тронулся — знал, что он обязан сделать. Проследить за драконом, как бы опасно это ни было, и, по возможности, узнать, действительно ли это принцесса Майремская.
Или в мире есть еще один бескрылый дракон. Ведь так может быть.
А уже потом решить, что предпринять.
Бормиасу еще никогда не приходилось быть следопытом. Но там, где прошел дракон, оставался
Он искренне надеялся, что когда (и если) дракон обратится, он это увидит. Найдет место для наблюдения.
И сделает выводы.
Бормиас сосредоточился и даже перестал мечтать о Еве.
Сначала Еву страшно бесило, что наглый принц осмелился забраться ей на шею. Она ведь тоже принцесса, в конце-то концов! В любой ипостаси, что бы там ни думали об этом люди, считающие бескрылого дракона лишь донором для Живущих в Надежде. Такое живое хранилище необыкновенной возможности стать драконом.
Но сбросить его она не могла. Ведь он может разбиться насмерть. К тому же… на самом деле присутствие Грайнора было ей приятно. А человеческий вес не причинял огромной драконице никакого дискомфорта.
А потом, когда она решила его проучить и бросилась по лесным дебрям крупными прыжками, ей стало даже весело! Грайнор, конечно, не испугался и отвешивал насмешливые фразы в своем духе. А порой восторженно кричал, как мальчишка. Ева не могла ответить ему, но чуткий драконий слух улавливал любой звук, что он издавал.
И Еве снова становилось жаль, что у нее нет крыльев…
Ведь тогда они могли бы взлететь. Она и вот этот вредный мальчишка, оседлавший ее. И восторг наполнил бы их сердца без остатка. Восторг, который она разделила бы с тем, кто чувствует это так же, как она.
Ведь и в Грайноре она ощущала страсть к полету. И это лишь усиливало благодарность, что он отказался убивать ее. Ведь ее смерть дала бы крылья ему самому… Подарила бы ему вечную возможность этого восторга.
Чуть позже, когда драконья ипостась выпустила первый пар, она ощутила живой, плотский запах. Запах пищи.
Что же, подумала Ева, вредный принц, ты говорил, что я прекраснее всех для тебя в любой ипостаси. Посмотрим, как ты примешь это… Сможешь ли принять.
Если нет — то грош цена твоим словам. Ведь любой понимает, что дракон — не мирное травоядное животное.
В два прыжка Ева настигла бросившегося наутек оленя. Большого, пахнущего дурманящей живой кровью. Вонзила в него когти — быстро, чтобы животное не мучилось. И съела, ощущая подзабытую радость хищника.
— Ты ж моя голодная хищница, — услышала она Грайнора. — Проголодалась девочка… Жаль, что я не могу разделить с тобой эту трапезу.
Отвращения или страха в этом голосе не было. Только новая порция восхищения.
Глава 24
Потом они бродили по лесу. Ева еще пару раз охотилась, наслаждалась неожиданной свободой.
И вдруг ощутила, что все закончилось.
Она снова может обернуться. Вторая ипостась насытилась, успокоилась. Глотнула свободы и готова залечь обратно в свою пещеру.
Но ей хотелось еще побыть в этом состоянии. Насладиться. Подышать свободой и радостью, столь сомнительными в ее сложной жизни.
Что же…
— Если тебе не надоело катать на себе почти венценосную особу, то могу предложить проследовать ближе к горам. Там продолжается лесной массив, нас никто не увидит. Мы сможем поглядеть на горные озера, вдохнуть чистый воздух дикой природы, — великосветским голосом предложил Грайнор.
«А почему бы нет!» — подумала Ева.
По правде, ей хотелось продлить эту ночь не только для себя, но и для него. Сейчас, когда она была драконом, между ними не стояли никакие игры, тайны и сомнения. А насмешливость принца только веселила.
И Ева направилась на восток, туда, где лес постепенно поднимался в гору.
— Правда, нам придется пересечь дорогу, — сообщил Грайнор, немного подумав. — Но в этот время суток она, как правило, совершенно пустынна.
…Наверное, ветер был с другой стороны, потому все и случилось. Ева не почуяла запах лошади и всадника прежде, чем вышла на дорогу. А когда увидела, этот запах ударил в ноздри, обжег их. Потому что его она знала тоже.
В человеческой ипостаси опять же не замечала этого. Но теперь понимала, что и этот запах ей знаком.
«Бормиас, проклятье!» — ударило в нее.
Бормиас пах неплохо, тоже очень мужественно. Воякой, зрелым мужчиной. Но, наверное, из-за неожиданности встречи, из-за того, как некстати старший принц здесь появился, сейчас он раздражал.
— Проклятье! — донесся до нее злой шепот глазастого Грайнора. — И что ему не спится… Небось, мечтает о счастливой семейной жизни с тобой…
И в этот миг Еву обуял гнев. Настоящий, яростный. Когти сжались сами собой.
Она знала, что Бормиас не виноват, человеческая ипостась знала это. Виновата судьба, что привела старшего принца на пустынную дорогу…
Но драконья ипостась была в ярости! Да и этот запах… Само ощущение присутствия старшего принца раздражало драконицу. Хотелось пристукнуть, уничтожить… Растереть в пыль это крохотное человеческое создание, которое чем-то… мешает ей.
— Стой, он не должен увидеть меня… Тебя-то он не знает в этом виде… — услышала она шепот Грайнора.
Он был прав. Но драконице было все равно. Она хотела лишь раз и навсегда решить свою проблему. А проблемой был вот этот человечек, что восседал на замершей от ужаса лошади.