Принцы и нищая, или Золушка на двоих
Шрифт:
— И ничего более? — осторожно переспросил Бормиас.
Лицо Евы чуть-дернулось.
— А что еще? Да, я скучаю по нему. Но это ведь нормально — скучать по своим друзьям. Я не думаю, что тебе следует беспокоиться…
— И я скучаю по нему. Хоть последнее время он и раздражал меня, — перебил ее Бормиас.
Ему стало легче.
Ева спокойно и уверенно говорила про дружбу. А дружбу Бормиас понимал очень хорошо. И вообще… Он будет только рад, если Грайнор и Ева станут братом и сестрой.
…А может, Бормиас просто хотел
— Милая моя, — улыбнулся Бормиас. Притянул невесту к себе, ласково провел рукой по ее волосам, ощущая пьянящий нежный запах, исходящий от них и от тонкого тела Евы…
Не выдержал. Мягко запрокинул ее голову и припал губами к ее губам.
На этот раз Бормиас целовал ее нежно, так, чтобы она ощущала его трепетное отношение. Ева мягко, робко отвечала. И вдруг…
Она уперлась ему в грудь руками, пытаясь отстраниться.
— Бор, постой! — отчаянно прошептала она, отодвинув лицо. — Постой, прошу… Тут что-то странное…
— Что? — недовольно переспросил Бормиас, ощущая, что его голос хрипит от желания.
— Я… Мне нужно обратиться… Моя вторая ипостась просит этого!
Это снова происходило. Снова!
Снова ее целовал Бормиас, а драконица изнутри скребла когтями, билась головой о стену. Просилась наружу, рычала и угрожала.
Бормиасу.
Старший принц ей не нравился. Драконица почему-то воспринимала его… нет, не как угрозу. Просто как мешающий раздражающий фактор. И не хотела давать Еве возможность сблизиться с Бормиасом сильнее.
По всей видимости, драконица не полагала опасным спать на лошади в объятиях Бормиаса, держаться с ним за руку. Принимать поддерживающие, ободряющие прикосновения.
А вот поцелуй раздражал ее! Словно Бор пересек границу, которую вторая ипостась выставила для него.
— Опять?! — с досадой произнес Бормиас, выпуская Еву из объятий. — Но ты ведь только что обращалась! Ты говорила, что нужно раз в несколько месяцев…
— Да! — Ева отшагнула от Бора, и желание обратиться перестало быть всепоглощающим. Драконица внутри заворчала, рыкнула и свернулась клубочком. Приоткрыла один глаз: мол, имей в виду, я за вами приглядываю. — Это странно… И, Бормиас, пойми, я не виновата… Но это так странно… второй раз — ты целуешь меня, и она начинает рваться на волю! Я не понимаю, в чем дело!
— Я тоже! — Бормиас сжал кулаки и с досадой отвернулся. — …И что нам с этим делать… — прошептал он себе под нос, но Ева, обладавшая острым слухом — сильнее обычного человеческого — услышала.
— Бор, мне неудобно просить… Но, может быть, мы успокоим ее? Может быть, мы съездим в лесок?
— Конечно! — Бормиас вдруг выдохнул, словно бы принимая очередное сложное решение. Шагнул к ней и заключил ее в поддерживающие объятия — скорее дружеские и братские, чем страстные. — Я отвезу вас погулять. И потом… У меня есть одна мысль, Ева. Если ты позволишь, я хотел бы проверить это…
— …Какая мысль? — с интересом спросила Ева.
— Твоя драконица подслушивает, не хочу раскрывать все козыри! — усмехнулся Бормиас.
— Это работает по-другому, говорить можно, — улыбнулась Ева ему в грудь.
Если они не целовались в момент, когда страсть проскакивала между ними, было почти спокойно. И драконица лишь лениво ворочалась, напоминая, что было бы неплохо «погулять».
Бор снова выдохнул и с некоторым смущением произнес:
— Ева, милая, ты ведь прежде не целовалась… Не целовала вот так… И, возможно, непривычные… ммм… хм… страстные поцелуи пробуждают твою вторую… звериную… ипостась… Она просится наружу. Я… предлагаю попробовать, когда драконица будет только что «с прогулки»….
— Что попробовать?
— Кхм… Поцеловаться снова.
— А ведь может, ты прав! — обрадовалась Ева.
Она всячески гнала мысль, что поцелуи Бормиаса драконицу раздражают. А поцелуи Грайнора она воспринимает с энтузиазмом.
Наверное, Бор прав. Все дело в том, что драконица просится наружу, подобно звериному началу.
Проклятье! Ева незаметно закусила губу.
Ну не получалось у нее врать самой себе! Сама для себя она знала и понимала правду.
Просто хотелось найти выход из положения, прежде чем эта правда дойдет до Бормиаса. Она обязана научиться терпеть любые прикосновения будущего мужа.
Более того! Они обе с драконицей должны научиться получать от них удовольствие! Драконице должно стать так же приятно, как самой Еве.
Бормиас на прогулке вел себя совершенно не так, как Грайнор. Видимо, он и сам ощущал, что драконице его общество не слишком приятно. К тому же приказ Евы отойти, ведь ей нужно раздеться, подействовал безотказно. Бормиас был слишком корректен…
Не пытался он и взобраться на шею драконице. Сложно сказать, почему. То ли опасался, то ли считал вопиющей наглостью и не собирался идти по стопам младшего брата.
Бормиас просто ждал ее. Терпеливо, столько, сколько нужно.
Ева же радостно пробежалась по лесу, искупалась в предгорном озере, поймала одного оленя, потом двух крупных кроликов — добыча мелкая, но мягкая и вкусная.
Про ждущего ее Бормиаса старалась не думать. Потому что мысль о нем раздражала драконицу. Она словно бы мотала головой: «Ах, этот твой зануда! Да и плевать на него!». Ведь ее дракон — суровое и весьма прямолинейное создание…
Но когда Ева вернулась, драконица была страшно довольна. Она насытилась, получила порцию своей вожделенной свободы. Она урчала, как кошка у печки.