Приорат Ностромо
Шрифт:
Не докричав свой победный клич, Инна бросилась мне на шею, обхватила ногами, и я закружил ее, хохоча и радуясь, разве что не пища.
— Дэ Пэ сам признался! Я, говорит, как технарь, высокомерно смотрел на служителей муз! — запышливо болтала Хорошистка, целуя меня, куда придется. — Но, говорит, случай со «звездными кораблями» показал ему, как же сильно он ошибался! Да-да, так и сказал! Ой, Миш, пусти… А то я… хи-хи! Проявляю халатность!
Инна выскользнула из моих объятий, сбросила халат и упала спиной на развороченную постель.
— Скорей! — она с милым нетерпением
* * *
Ночью я долго ворочался. Инна мирно посапывала рядом, разметав волосы по подушке, а меня сон обходил стороной.
Нет, мой ум, мой дух нисколько не были взбудоражены известием о следах иной цивилизации. Подобная сенсация раздувала лишь довольство и гордость, быстро опадая до жадного любопытства: когда ж Рита с Натой явят нам лунные кудеса и диковины по первой программе?
Спать мешали иные переживания.
Я угодил в историю «по мотивам» известного одесского анекдота — про Абрама, задолжавшего денег соседу.
Ее сиятельство поделилась со мной своими догадками о событиях октября две тыщи восемнадцатого — и спала спокойно, а вот я таращусь в темноту за окнами, в который раз прокручивая наш с Еленой разговор.
Наверное, мои вздохи проникли из яви в женский сон. Инна заворочалась, зевнула дивным ротиком — и уселась в позе «Русалочки».
— А ты не хочешь поделиться со мной… — осторожно осведомилась она. — Что тебе не дает спать? М-м?
Я помолчал, соображая, и пожал плечами. Почему бы и нет? Инка и так уже вошла в кружок «посвящённых», так pourquoi бы и не pas, как любит выражаться полковник Зенков.
— Сегодня у меня побывала Елена фон Ливен… — начал я неторопливо, и всё также, основательно и спокойно изложил сказанное княгиней, пока ладонь гуляла по гладким коленкам Хорошистки.
— Хм… — глубокомысленно обронила Инна, придвигаясь поближе, и резюмировала: — То есть, ее сиятельство пришла к выводу, что те две девицы не из будущего, а из настоящего, и попали из «Альфы» в «Гамму» без сдвига по времени, безо всяких хронозондов и прочих хроноклазмов — прямо в двадцать первое октября две тыщи восемнадцатого?
— Именно, — невесело хмыкнул я, рассеянно оглаживая стройные Инкины бедра, теплые и бархатистые. — Более того, Елена Владимировна уверена, что Институт Времени, сотрудницами которого девицы назвались — это мой родной НИИВ! Понимаешь… Те красотки знали обо мне абсолютно всё, в том числе сведения под грифом «ОГВ», а на сегодня к ним имеют допуск только президент, председатели Совнацбеза и КГБ… Ну, с недавних пор еще и княгиня фон Ливен. Всё! И в обозримом будущем режим секретности не ослабят.
— А из своих? — со сладкой улыбкой мурлыкнула Дворская.
— А из своих только самые близкие мне — Рита, Наташка и ты, Инночка-картиночка. Больше никто — ни в будущем «Гаммы», ни в настоящем «Альфы»! В принципе, я готов принять версию ее сиятельства, и допустить, что обе девицы, Лена и Наташа — сотрудницы НИИВ. Но тогда откуда они знали обо мне вещи, которые даже в стенограммах КГБ отсутствуют напрочь? Ни Андропову, ни Иванову я не раскрывал
— А что именно Лена с Наташей знали… такого? — заерзала подруга.
— Ну-у… Например, им было известно, как звали мою жену в той, прошлой жизни, когда и при каких обстоятельствах я с ней познакомился…
— Даша Томина? — хихикнула Инна. — Это, которую в ноябре семьдесят седьмого Наташка шуганула?
— Ну! — улыбнулся я. — Златовласка тогда реально меня спасла. Я, как увидел Дашку — мигом ощутил себя мухой, угодившей в липучку!
— М-м-м… — задумавшись, Дворская пальцем рисовала спирали на моем животе. — А ты хорошо их запомнил? Можешь описать подробно?
— Еще бы не запомнить! — фыркнул я, приятно ёжась. — Та, что назвалась Леной Рожковой — рослая, выше метра восьмидесяти, натуральная синеглазая блондинка… Обалденно красивая! Длиннющие ноги, крутые бедра, осиная талия, а груди даже больше, чем у Наташи. В комплексе это смотрелось невероятно гармонично, а лицом она мне чем-то напомнила актрису Светлану Ходченкову, только понежней…
— А это еще кто такая, — Инна ревниво свела брови, — почему не слышала?
— Да ей в этом году только шестнадцать исполнилось, сейчас она фотомоделькой в Москве подрабатывает… — довольно туманно ответил я. — Но лет через пять о ней точно заговорят.
— А вторая, которая Наташа Томина, она же Алла Вишневская?
— Вторая ростом пониже. Наверное, и до метра семидесяти не дотягивала. Изящная и фигуристая шатенка… Хотя, кто ее знает, какой у нее естественный цвет волос? Мне запомнились ее глаза, большие и темно-карие, как спелые вишни. Кожа слегка смугловатая, черты лица медитеранского типа, как у Моники Белуччи… Но что нам это дает? — я пожал плечами, сминая подушку. — За всё время пребывания в новом теле мне они ни разу не попадались. Но откуда-то эти красотки взялись же? Не пришелицы же из космоса! А самая большая странность… Знаешь, какая? Я четко ощущал, что обе испытывают ко мне огромную симпатию. Может, даже любовь! Это было приятно, но, с другой стороны, они что-то явно недоговаривали… Помнишь второй сезон от Лиозновой про Штирлица? Он вроде назывался «Приказано выжить»… Там еще люди Мюллера накачали Исаева какой-то химозой, подавляющей волю, а он им вместо явок и паролей стал самое сокровенное выкладывать — про свое первое амурное увлечение! И вот мне сейчас кажется, что Лена с Наташей своей любовью, причем взаправдашней, не наигранной, маскировали нечто такое, во что меня нельзя было посвящать…
— То есть, эти девицы знали о тебе то, что ты мог рассказать лишь своим возлюбленным, и сами, как ты говоришь, любили тебя… — медленно, вкрадчиво выговорила Инна, склоняясь и водя ладонями у меня по груди. — Так может быть…
Я усмехнулся, пальцем вжимая набухший сосок, как кнопку.
— Хочешь сказать, что к шестидесяти мне стало мало тебя, да Риты с Наташей, и я завел себе еще парочку двадцатилетних малышек, которые мне не то, что в дочери — во внучки годятся?
— Как? — замерла Хорошистка, а в ее глазках затлели синие огонечки. — Как ты сказал?