Припять – Москва. Тебя здесь не ждут, сталкер!
Шрифт:
Полицейские умели сдерживать толпу, вооруженную в лучшем случае палками и камнями, они могли грамотно разделить эту толпу, выделить и свинтить пару десятков человек – на это их натаскивали. Но противостоять твари Зоны они были не готовы. Быть сталкерами их никто не учил.
Нечто стремительное, грязно-серое металось среди охваченных ужасом темных фигур, легко сшибая их на брусчатку, шутя вспарывая когтями кевлар бронежилетов, сбивая со стриженых голов дурацкие шлемы. И полицейские, в сущности, почти еще мальчишки, внезапно поняли, что их убивают. И, закрывая головы руками, подвывая от ужаса, побежали к своему автозаку.
Нечеткая фигура на миг возникла перед Ночкой, взмахнула
На миг девушке показалось, что она разглядела испятнанные алым лохмотья на груди чудовища. Еще можно было различить надпись «Я твоя…».
Но ведь этого не могло быть!
Или могло?
Ночка. Москва. Теплый стан
– Надо же, что творится! – сказала Александ-ра Алексеевна, заходя на кухню, где Ночка готовила нехитрый завтрак. – В Мерзляковском-то переулке мутанта застрелили. Ну, того самого, который полицейских на Арбате порвал. Неужели не слышала? Да что ты! Полицейских убило пятерых или шестерых, да еще в больнице несколько человек. Одна девушка пропала, ищут, нигде найти не могут. Ни тела, ничего, никаких следов, хотя говорят, что видели ее среди митингующих на Арбате. И чего молодежи дома не сидится? Митинги им подавай да ночные клубы. Ну, насчет девушки не знаю, с девушками в Москве всякое случается, на девушек и без мутантов охотников хватает, а вот полицию побили. Некоторых, пишут, в клочья порвало, и бронежилеты не спасли.
Она неодобрительно покосилась на Ночкины коленки и продолжила:
– Я, когда сюда ехала, в «Метро» прочитала. Там и фотография есть этого мутанта, жуткая тварь! Надо же, до чего довели Москву! Чеченцы, азербайджанцы, таджики, киргизы… На рынок пойдешь, так по-русски никто и не разговаривает, одно только «гыр-гыр-гыр» и слышно со всех сторон. А теперь вот еще и мутанты…
Она замолчала ненадолго, зачем-то подошла к окну, словно ожидала увидеть команду мутантов-гастарбайтеров, укладывающих плитку вместо уже привычных таджиков. Мутантов поблизости пока что не наблюдалось, поэтому Александра Алексеевна перешла к проблемам попроще, житейским.
– Ты деньги-то за комнату приготовила? – деловито спросила она.
Ночка протянула хозяйке конверт с деньгами, пятнадцать тысяч, по местным меркам деньги невеликие. Хотя ее мать, инженер с высшим образованием, столько не зарабатывала. Но это не в Москве, это там, в далеком от Первопрестольной краю, за МКАД. Там все не так, как в столице.
Матери она недавно отправила пять тысяч долларов через Western Union и телеграмму, что все в порядке, что вернулась из командировки и теперь устраивается в Москве, так что пусть не беспокоится и позаботится о себе, а в случае чего позвонит. И добавила номер своего мобильного телефона. Насколько она помнила, когда она уезжала, никакого телефона, ни домашнего, ни мобильного, у матери не было. Хотя теперь, наверное, есть. Мать пока не звонила.
– Прикончили, говорю, мутанта, – продолжала хозяйка, пересчитав купюры и аккуратно убирая их обратно в конверт. – Эту тварь прямо-таки напополам разорвало, из чего стреляли, не пойму, из пушки, что ли? Это не полиция, наша полиция только и думает, как бы деньги с граждан слупить, а чуть что случится – так их днем с огнем не сыщешь. Нет, точно не полиция. Это, наверное, ФСБ, только там стоящие люди покамест и остались.
Подумала, пожевала бесцветными губами, вздохнула и добавила ни к селу ни к городу:
– Всех бы их так… напополам!
И непонятно было, к кому это относилось.
Хозяйка забрала деньги, предупредила, чтобы Ночка не забывала закрывать вентили на стояках, когда надолго уходит, и, посчитав свою миссию выполненной, отбыла на дачу.
Пожилые, да и не только пожилые москвичи летом только приезжают в город, а жить предпочитают за городом, на дачах. Так что летом в городе остаются только приезжие да молодежь. Теперь вот еще и мутанты. Такой уж это город, Москва.
Газету хозяйка оставила на кухонном столе.
Фотография действительно оказалась не лучшего качества, мутанта на ней почти не было видно, все заслоняли спины полицейских, высоко поднятые камеры и микрофоны корреспондентов да мобильники зевак. Но вырванную из плеча переднюю лапу и изуродованные ротовые щупальца можно было разглядеть.
Ночка пошла в комнату, включила ноутбук и поискала на Яндексе. Там фотографий убитых мутантов оказалось на удивление много. Давешнего действительно разорвало чуть ли не напополам, похоже, стреляли с близкого расстояния из крупного калибра, скорее всего картечью или турбинкой. Российская полиция таким оружием не пользуется, ФСБ, скорее всего тоже. Крупнокалиберный дробовик – оружие американских полицейских и еще сталкеров. И кровососов правильно убивать именно так, почти в упор, картечью, опытным сталкерам это хорошо известно.
Американские полицейские на московских улицах встречаются, увы, редко. Значит, в Москве появились сталкеры. И не те, что, сколотив некоторое количество деньжат, вышли из Зоны, стали добропорядочными обывателями и постарались навсегда забыть о Зоне, а сталкеры настоящие, действующие.
Это подтверждалось множеством материалов на различных сайтах, посвященных мутантам в Москве. Мутанты появлялись словно бы ниоткуда, успевали кого-то убить, а иногда и не успевали, потом, очень скоро, их находили мертвыми. Официальная пресса о мутантах сообщала вскользь, как о чем-то незначительном и неопасном, даже курьезном.
Но был интернет, и он не молчал, хотя стебался по поводу мутантов вовсю, но за всем этим шутовством чувствовался настоящий страх.
В городе появились мутанты.
В городе появились те, кто их убивает, а значит – сталкеры.
А раз появились мутанты и сталкеры, значит, появятся и аномалии с артефактами. Выходило, что скоро сама Зона Отчуждения собственной персоной придет в город. Ждать осталось недолго. Да ведь Москва сама по себе огромная аномалия, так что где же еще возникнуть очередной Зоне Отчуждения, как не здесь?
Нужен только небольшой толчок.
Ночка и подумать не могла, что она ко всему этому хоть немного, да причастна. Потому что те, кого хотя бы раз коснулась Зона, носят ее с собой. И получают способность инициировать других, тех, кто пригоден для инициации. Покидающие Зону всегда получают от нее последний подарок.
Кот в мешке, и тот был бы лучше, честное слово!
Ночка. Храм Бориса и Глеба в Зюзине. Это все из-за меня!
Ночка жила в Москве всего месяц, но уже успела не на шутку разочароваться в столице. Она даже не знала теперь, стоит ли покупать здесь квартиру, тем более что денег у нее, по московским меркам, разумеется, оставалось не так уж и много. И тратились они в Москве быстро и непонятно на что. А еще – еще Ночке было просто скучно. Видимо, для того чтобы получать удовольствие от злачных мест столицы, нужно принадлежать к определенной породе людей, а кроме того, обладать неким талантом, позволяющим ввинчиваться в столичную тусовку, как штопор в бутылочную пробку. Ну а потом… в содержимом откупоренной бутылки тоже надо разбираться, чтобы почувствовать его вкус и, чего доброго, не нахлебаться отравы. А это еще один талант. У Ночки ни одного из этих талантов, увы, не оказалось.