Приручить дракона
Шрифт:
— Медленно, — упрекнул ее дракон. — Они сказали, что ты попытаешься выпить слишком много, когда проснешься, и тебе станет плохо, если ты это сделаешь.
— Они? — теперь ее голос звучал яснее, наполненный неприкрытым замешательством.
О чем он говорил? Эллия и Фальтирис были здесь одни, и почему от слишком быстрого питья воды ей стало плохо?
— Другие люди. Твой народ. Эти женщины постоянно прикасались к моей чешуе, хвосту и крыльям, непрерывно болтая все это время. Мне уже много раз приходилось
— Моя мать?
Внезапно ее зрение затуманилось, и из глаз потекли слезы. Эллия сморгнула слезы и огляделась. Она была в своем жилище, на своем тюфяке, в месте, которое знала с самых ранних воспоминаний. Копья, которые она изготовила, стояли в одном углу, корзины, которые она сплела своими руками, были выстроены вдоль стены, а глиняные кувшины стояли в аккуратном порядке на резной каменной полке.
— Я дома?
Фальтирис обхватил ее щеку одной рукой и провел подушечкой большого пальца по ее коже. Он медленно выдохнул через ноздри, и тлеющий огонь его сердца усилился в груди.
— Мы дома.
Сердце Эллии сжалось, и она схватила его за предплечье обеими руками.
— Но ты… Почему?
— Я не смог спасти тебя, Эллия. При всей моей силе, я был бессилен помочь тебе, когда ты больше всего в этом нуждалась.
Фальтирис наклонил голову, прижимаясь губами к ее волосам.
— Я не мог смириться с потерей тебя, поэтому я искал единственных, кто мог бы исцелить тебя.
«Дюнные гончие. Меня укусили».
Фальтирис спас ее, вернул в логово, а затем…
Эллия смутно помнила короткие периоды бодрствования и прерывистого отдыха, ощущение, что она тонет, как будто она была в воде, слишком густой и тяжелой, чтобы плавать, не в состоянии достичь поверхности, чтобы вдохнуть.
Она вспомнила, как Фальтирис звал ее.
«И он привел меня домой. Он здесь, среди моего народа».
Несмотря на свою враждебность к людям, дракон Эллии вернул ее в ее племя и остался с ней, заботился о ней.
— Как долго я болела? — спросила она.
— Семь дней.
У Эллии перехватило дыхание. Семь дней? Неудивительно, что она чувствовала себя такой слабой, такой жаждущей, такой голодной. Она знала немногих людей в своем племени, которые так долго выживали после такой тяжелой болезни.
Фальтирис провел большим пальцем по ее нижней губе.
— Я ухаживал за тобой как мог в нашем логове, но твое состояние только ухудшалось. Я принес тебя сюда три дня назад.
— А Красная комета?
— Ушла.
Эллия положила ладонь ему на грудь.
—
— Едва ли. Через несколько дней это станет всего лишь воспоминанием.
Фальтирис вернул мех с водой к ее губам.
— Пей.
Она пила медленно, несмотря на непрекращающуюся жажду, не сводя с него пристального взгляда.
Шкура, висевшая над дверным проемом, щелкнула, и Сакала, одна из коллег-охотниц Эллии, вошла внутрь, неся блюдо с жареным мясом.
— Дракон, — промурлыкала Сакала, ее улыбка была широкой и яркой. — Я принесла еду.
Низкое рычание прозвучало в груди Фальтириса, такое тихое, что Эллия, возможно, не заметила бы этого, если бы не положила на него руку.
Эллия оторвала рот от бурдюка с водой и, прищурившись, посмотрела на другую охотницу.
Глаза Сакалы расширились, и ее знойная улыбка превратилась в восторженную.
— Ты проснулась!
— Оставь еду и приведи Телани, — рявкнул Фальтирис, закупоривая бурдюк с водой и бросая его на поддон.
— Конечно.
Сакала прошла дальше в комнату и поставила блюдо на пол рядом с Фальтирисом.
Эллия не пропустила, как пальцы охотницы скользнули по его плечу, когда она поднялась, и не пропустила дрожь Фальтириса.
Прежде чем можно было сказать что-то еще, Сакала поспешно вышла.
Эллия подняла руку, чтобы взять Фальтириса за подбородок, обхватив пальцами пару шипов на его челюсти. Она притянула его лицо к себе с силой, которая удивила бы ее, если бы не глубокое, жгучее собственническое чувство, кипевшее внутри нее.
— Ты мой, дракон, и я не буду делить тебя, — прорычала Эллия. — Это я заявила на тебя права.
Не имело значения, что традиция всегда диктовала мужчинам племени брать много жен — Фальтирис принадлежал ей и только ей.
Он застонал, и его язык высунулся, ловя воздух. Скользнув руками по ее бокам, он обхватил ее бедра и посадил к себе на колени.
— Не будет никакого обмена, женщина. Ты моя, а золотой дракон берет только одну пару, будь то на всю жизнь смертного или на всю вечность.
Фальтирис наклонил голову и прижался лбом к ее лбу.
— Ты моя навсегда, Эллия. Я боялся, что потерял тебя.
Грубые эмоции в этих последних словах пронзили ее сердце — его страх, его отчаяние, его страсть, его любовь.
Эллия обвила руками его шею и крепко прижала к себе. Она улыбнулась.
— Я охотница. Мое сердце бьется яростно, и оно также бьется верно.
Она провела своими губами по его губам.
— Оно бьется для тебя, Фальтирис.
— И ты скажешь это своим людям в недвусмысленных выражениях. Я растоплю этот утес, если еще одна женщина посмотрит на меня горящими глазами и проведет пальцами по моей чешуе.