Приручить дракона

Робертс Тиффани

Его единственной заботой сейчас было благополучие его пары. Он не поддастся драконьей погибели снова, не тогда, когда она была в таком состоянии. Ей нужно было отдохнуть и прийти в себя. Похоть Фальтириса ей не поможет.

«Я чуть не потерял ее сегодня, потому что не сдержал свою ярость… и она, возможно, еще не в безопасности».

Эта мысль поразила Фальтириса новым взрывом вины, печали, боли и бессильного гнева. Эффект был отрезвляющим. Ничто за все столетия его жизни не было таким драгоценным или важным, как Эллия. Осознание того, что он прогнал ее — потенциально навсегда —

было почти больше, чем он мог вынести.

«Я не потеряю ее. Она моя на всю вечность, и она всегда будет рядом со мной».

Едва подавив рычание, Фальтирис заставил свой разум успокоиться, как сделал бы это перед тем, как погрузиться в десятилетний сон. Все эти мысли и эмоции продолжали бурлить в нем, но теперь они были глубоко под поверхностью.

Хотя он держал глаза закрытыми, он переключил все свое внимание на Эллию. Он прислушался к ее дыханию, которое оставалось несколько затрудненным. Он почувствовал ее гладкую кожу, которая в настоящее время была слишком прохладной на его вкус, и измерил ее медленное, слабое сердцебиение через контакт между их телами.

Его тело было на удивление усталым — скорее всего, результат превращений, а не битвы, — но сон не требовал его. Это было к лучшему. Он не хотел и не нуждался во сне, особенно пока его Эллия была в таком состоянии. И все же, как и во время его долгого сна, время перестало иметь значение.

В какой-то момент факелы погасли, и это было бесконечно малое затемнение света в пещере после этого, в сочетании с таким же крошечным понижением температуры воздуха, послужило ему единственным признаком того, что наступила ночь. Вскоре после этого Эллия пошевелилась, слабая и дезориентированная, глаза ее превратились в щелочки, когда она тяжело подняла голову. Ее кожа была теплее, чем раньше — он ошибочно полагал, что это результат обмена теплом его тела.

Несмотря на свою слабость, Эллия подчинилась, когда Фальтирис поднес носик бурдюка с водой к ее губам и велел ей пить, хотя ей удалось сделать всего несколько глотков, прежде чем отойти от него. Она снова опустила голову и сразу же заснула.

По мере того, как проходило все больше времени, зов драконьей погибели усиливался, и красный жар сгущался в воздухе вокруг Фальтириса. Он не мог унять боль в пояснице, но его внимание привлекло тепло ее тела, которое, казалось, неуклонно усиливалось.

К сожалению, хотя он и мог противостоять драконьей погибели, действовала еще одна сила, которой он не мог противостоять полностью — усталость. Он направил свою волю к Эллии, к тому, чтобы оставаться бодрствующим, чтобы следить за ее состоянием, но тьма давила с краев его сознания, делая его мысли туманными.

Сон занял у него некоторое время до рассвета.

Глава 16

Фальтирис видел сны, и в этих снах он не мог избежать сияния кометы. Все было в багровых пятнах. Но какие бы видения он ни видел в царстве снов, они исчезли, исчезли быстрее, чем капля воды, пролитая на Заброшенные пески, когда его разбудил звук. Все, что осталось, — это исчезающая красная дымка и затянувшееся чувство страха, которое, как кусок расплавленного камня, сидело у него в животе.

Красный жар пробежал по его телу, как будто оно было частью его самого, создавая быстро пульсирующую боль в его

возбужденном и полностью выдвинутом члене. Это мучительное давление уже нарастало в его чреслах, такое же сильное и отчаянное, как всегда. Семя сочилось из его члена с каждым его подергиванием.

Фальтирис стиснул зубы и тяжело вздохнул, борясь с пронзающими его порывами — он не сорвал бы набедренную повязку своей женщины, не погрузился бы в ее лоно, даже не взял бы себя в руки. Теперь его единственной целью было заботиться об Эллии, чтобы она выздоровела. Ему не должно было быть так трудно сохранять самообладание.

Звук, который разбудил его, раздался снова — низкий, напряженный стон Эллии.

Затянувшееся беспокойство и дезориентация от непреднамеренного сна Фальтириса сгорели во вспышке сердечного огня.

Эллия все еще прижималась к нему, и ее маленькое тело излучало поразительное количество тепла по сравнению с его нормальной температурой. Ее кожа была скользкой от пота, темные волосы влажными, и она дрожала. Разве не последнее делали люди, когда им было холодно?

Фальтирис отбросил в сторону вопросы, последовавшие за этим. У него не было ответов, и он сомневался, что эти ответы имели бы большое значение в любом случае. Его ограниченных знаний о людях было достаточно, чтобы определить, что это ненормально — это была болезнь, о которой она говорила, результат ее зараженной крови.

Холодная, темная сила обернулась вокруг его сердца и сжала, делая его дыхание прерывистым и придавая новый вес страху, скопившемуся в его животе. Столкновение Эллии с этими зверями было только первой частью ее битвы за жизнь.

— Я здесь, Эллия, — тихо сказал он. — Ты не столкнешься с этим в одиночку.

Она всхлипнула и теснее прижалась к нему, немного успокоив свою дрожь от его твердости.

— Т-так холодно. Горит.

Нахмурившись, Фальтирис потянулся в сторону, чтобы схватить бурдюк с водой. Он откупорил его и, как можно осторожнее, помог ей поднять голову.

— Пей, Эллия.

Когда он коснулся края ее губ, она приоткрыла их. Казалось, что больше воды стекало по ее подбородку, чем текло в рот, когда он наклонил бурдюк, но, по крайней мере, она отпила немного.

Возможно, ему не хватало знаний о людях и о том, как они функционируют, но он был совершенно уверен, что, пропустив столько воды через их кожу, в конечном итоге высосет всю влагу из человеческого тела, оставив их как тушу, высушенную солнцем пустыни и песком. Даже если бы это не было неизбежным исходом, он не стал бы так рисковать. Ей нужно было пить воду.

Эллия отвернулась всего через несколько мгновений, вероятно, проглотив еще меньше, чем в последний раз, когда он заставлял ее пить. Он нахмурился еще сильнее, и напряжение в груди каким-то образом усилилось.

— Пей больше, — сказал он так мягко, как только можно было произнести команду.

— Не могу, — прохрипела она.

— Ты должна попытаться.

Фальтирис снова поднес бурдюк с водой ко рту.

После еще нескольких уговоров она, наконец, сделала еще несколько глотков. На данный момент этого должно быть достаточно. Он поставил пробку на место и отставил бурдюк с водой в сторону. Хотя он сделает все возможное, чтобы убедиться, что его содержимое сохранится, ему придется взглянуть правде в глаза — скоро ему придется оставить ее одну, чтобы наполнить бурдюк.