Пришельцы. Выпуск 1
Шрифт:
После второго стакана обмороженный Адольф расслабился и стал понемногу клевать обмороженным носом. Чтобы развлечь гостя, Валера принялся рассказывать эпопею о том, как он, закончив политехнический, стал агрономом. Эпопея повергла Адольфа в еще большую сонливость и третий стакан он уже пил, как пьют теплое молоко перед сном дети — в блаженном полуобморочном состоянии. Мы удобно сдвинули Адольфа в угол и продолжили общение. Когда не видишь человека десять лет, трудно уйти от общих фраз типа «ну как ты?» и общих ответов типа «нормально», но мы быстро перешли на частности и детали, и я не раз пожалел, что столько лет откладывал встречу с давним другом.
Тут в окно скребнули. Я оглянулся и успел заметить коготь, прочертивший бороздку по белоснежной корочке льда.
— Глянь-ка, какой морозище, даже Мухтар в дом просится.
Валера почесал плешку, неуклонно отвоевывавшую жизненное пространство у редеющей шевелюры, как Сахара у африканского континента.
— Это не Мухтар, это Сабир пришел.
Тяжело вздохнув, Валера вставил ноги в пимы и, как был, в рубашечке-распашонке, исчез в сенях. Оттуда раздалось нечленораздельное карканье гостя и зычный глас хозяина:
— А ты надфиль-то принес? Надфиль я тебе давал, зараза нерусская!
В ответ снова каркнули.
Адольф открыл один глаз — наверное, чтобы лучше слышать.
— Там что? — вяло спросил он.
— Там Сабир пришел, — сказал я.
— А-а, — сказал Адольф и, удовлетворенный, отключился.
Я поднялся, кинул в рот обрезок сала и тоже вышел в сени. Мало ли что там за Сабир. Может, боевик какой-нибудь, террорист с большой дороги.
В сенях, на широкой скамье у окна, между двумя листами с замороженными пельменями и картонной коробкой непонятно из-под чего, сидел, свесив до пола щупальца, осьминог. Большеголовый, с выпученными совиными глазищами под складочками бровей. Осьминог был старый, а может, просто пренебрегал физкультурой — такой у него был нездоровый вид.
— Земле капец, — почти без акцента сварливо сказал осьминог, глядя на меня исподлобья. Я дожевывал сало.
— Это Сабир, — сказал Валера, — марсианин, так его ити. Ты надфиль почему не принес, я же тебе говорил.
Марсианин угрюмо смотрел на Валеру.
— Паяльник мне самому будет нужен, — сказал Валера, — мне Генка обещал телевизор починить, а то сижу в хате, как вы в своей железной бочке, власть сменится — не узнаю.
— Завтра принесу, — угрожающе сказал марсианин. То ли он не мылся, то ли вспотел — аммиачный запах стоял, как на скотоферме. Валера, как истинный сельский житель, этого не замечал, но мой тонкий городской нюх продирало, как тем самым надфилем.
— Сейчас принесу, — вздохнул Валера.
Я остался с марсианином один на один, тупо дожевывая сало. Передо мной сидел представитель внеземной цивилизации, шевелил щупальцами, а я не знал, что ему сказать.
— А зачем вам паяльник… Сабир?
Взгляд, все еще устремленный в ту точку, где минуту назад стоял Валера, медленно переместился на меня.
— Земле капец делать, — зловеще сказал марсианин. Я чуть не подавился шкурочкой.
— Чего?
— Землянин? — в свою очередь спросил гость планеты. Я кивнул. — Земле капец.
Вернулся Валера, с паяльником, бутылкой и тремя стаканами. Марсианин ловко перехватил все добро в свои щупальца и разлил. Я впервые узрел, как пьющее существо может разом на весу наполнить три стакана. Человеку такого не повторить.
— В избу не пускаю, — пояснил Валера, — вони от него много, Маша потом ругается.
Он достал из-под какой-то тряпицы шмат сала, соскреб соль, отполосовал три куска и роздал присутствующим. Марсианин поднял свой стакан. Мне показалось, что это, блин, — самая торжественная минута в истории человечества.
— Земле капец, — снова провозгласил он.
— Смотри не подавись, — дружелюбно сказал Валера, поднимая в ответ свой, — ты, Сабир, блин, паяльник мой не заиграй, ладно? Гена завтра придет.
— Жалко мне их, забубенных, — сказал он вдруг с пьяной российской слезливостью в голосе. — День и ночь на морозе или в железяке своей. Как только их, бедолажек, Кондратий марсианский до сих пор не обнял.
Я опять чуть не подавился шкуркой.
— Так их что, много?
— Да не так чтобы… Человек десять, что ли. Сколько вас, Сабир?
— Тайна, — ответил Сабир, без разрешения наполняя свой стакан.
— О, — сказал Валера, — военный человек, уважаю. Ты нам-то налей, полковник.
Марсианин налил и нам.
— Слушай, — вспомнил вдруг я, — а ему же не должно быть холодно. Если он с Марса, так там летним днем — что у нас в Оймяконе в январе.
— Честно? Во блин! А я ему в первый раз чуть свои ватные штаны не отдал! — заржал Валера и тут же вновь стал серьезным, — Сиреневый, а ты чего молчал? Спиртягу жрал и помалкивал! Я думал, ты греешься.
— Земле капец, — универсальной фразой ответил марсианин.
— У, музыкальная шкатулка, заладил «капец» да «капец», завоеватель хренов.
— Пойду домой, — сказал марсианин, сползая славки.
— Стакан оставь, — напомнил Валера, — и паяльник, паяльник принеси! Вместе с надфилем!
— Как штык, — поклялся чужеземец.
Мы снова устроились за столом на теплой кухне.
— И вот ведь что, — сказал Валера, разгоняя по стаканам новую порцию. — Умные бродяги, не поверишь! Прошлой весной один ихний механик нам двигатели от тракторов перебирал, да так, что за всю посевную ни одной поломки не было!
— Погоди, — сказал я, — а как они вообще у вас очутились-то?
— Чудак, — сказал Валера, сосредоточенно отлавливая в тарелке юркий масленок. — Ты что, Уэллса не читал? «Война миров». Там же все прописано.
— Подожди-подожди-подожди! Какой тебе Уэллс? Это же фантастика!
— Мы рождены, чтоб сказку сделать былью, — авторитетно сказал Валера. Ему надоело тыкать вилкой, и строптивый масленок перекочевал в разверстую пасть посредством пальцев. — Я там у них был. Все как у господина Уэллса: упал снаряд офигительных размеров, а внутри команда из осьминогов. Ты заметил, что они на осьминогов похожи?