Пришельцы. Выпуск 1

Васильев Юрий Вадимович

Олег прошлепал на кухню. Достал с каменки пачку «Примы». Размял мозолистыми пальцами пересушенную сигарету. Прикурил. Жадно затянулся. Раз. Другой. Да так, что губы зажгло. Никто не догадывался, что на РВУ Олег перешел еще из-за того, что там нет ночных смен. Четвертая — с двух ночи до восьми — самая опасная. После трех-четырех ночи Озем особенно беспощаден. Знает, что работяг в сон клонит. А он тут как тут — то крепь завалит, то колчедан подпустит… Третья смена тоже не подарок, но… Сегодня, как специально, Олегу в третью.

По полу потянуло

сквозняком. Мурка открыла дверь в сени. Олег поежился, поддернул трусы. Теплей не стало. Выгреб из поддувала золу и принялся растапливать печь.

К приезду с работы Зинаиды Олег смылся из дома. Пошел к куму. До этого в бане, под полком, он нашел бутыль самогона. Притащил из погреба банку огурцов. Парочка стаканов огненной жидкости малость разогнала страх. От кума домой заходить не стал, сразу подался на шахту. На участке уже все собрались. Ждали мастера с нарядом.

— Олежка, че такой смурной?

— Не выспался, — огрызнулся захмелевший Олег.

— Зинка, что ли, спать не давала?

Дружный хохот затих с приходом мастера. Отключившись от происходящего, Олег почувствовал, как в душе нарастает волна протеста. Ни Озем, ни Сумерла не заманят его в распахнутый зев ствола. Не дождутся, чтобы он был тихий и мертвый.

— Все свободны.

— Але, проснись. Пошли стране давать угля — мелкого, но дохрена.

Сопровождаемый шуточками и подковырками, Олег прошел в раздевалку. Снял одежду. Аккуратно повесил. Заглянул в прачечную, взял чистое нижнее белье. Все это он проделал автоматически. Натянув сапоги и робу, долго искал каску. Спустился в подвал, получил аккумулятор, самоспасатель. Прошел в инструменталку, получил зубила, серьгу… Он абсолютно точно знал, что никакая сила не заставит его спуститься под землю. Однако будничный ритм уже захватил его полностью. Навстречу повалила предыдущая смена. Перед спуском полагалось перекурить. Две, а то и три сигаретки. Как-никак шесть часов потом маяться.

— Олег, угости сигареткой.

— Свои надо иметь.

— Да ладно ты…

Прикурив от бычка новую сигарету, Олег отошел в сторонку. В курилку набилось человек двадцать. С черными лицами, сияющими белками, с сигаретами в зубах. Никто не торопится. Душевая не сбежит. Третья смена мало-помалу потянулась к стволу. Олег, как заколдованный, двинулся следом. На полпути поднял голову. Пошарил по небу глазами. Справа от террикона сияла звездочка — Смертонос…

Ноги сами привели Олега через воздушный шлюз к будке табельщицы.

— Здравствуй, Олежка. Как Зинаида? Скажи, я завтра зайду. Она обещала мне юбку раскроить.

Олег молча протянул ей жетон и отошел к клети.

— Лезь скорей. Еще есть место.

— Я подожду. Серега, а ты что здесь делаешь?

— Завтра Аньку из роддома забирать. Вот с Палычем и подменялся.

Пошатнувшись, Олег ухватился за оградительный поручень. Десятки голосов ворвались в его сознание.

— Кум, здорово. Как жизнь?

— Да как сказать, неважно. Бывало, тазик пельменей

наверну, и хорошо! А сейчас изжога мучит.

— Петрович, когда проводы на пенсию?

— В четверг.

— Смотри не смойся, а то мы уже на подарочек скинулись…

— К Новому году Маслий квартиру обещал…

— Шурочка, давай с нами. Там темно, тепло и мухи не кусают.

— Проваливайте, жеребцы.

Клеть с нарастающим воем ухнула вниз. Земное чрево поглотило их.

«Иди скорей, мы тебя ждем».

Олег шарахнулся от клети, налетел на мастера.

— Ты куда? Время-то уже…

— Я… я… скоро. Попозже спущусь.

— Ага. И пораньше выедешь. Знаю я вас.

…Крепко обняв бутыль, как был в робе, Олег сидел на полке и тихонько напевал: «Ходють кони над рекою, ищуть кони водопою, а в воду не идуть…».

Хорошая от тещи досталась бутыль — большая. Почитай, пять литров. И огурчики хороши — хрустящие, с хреном, со смородиновым листом.

А мужики, наверное, уже получили электровоз, подцепили «козу»… Куда там нас сегодня послали? А-а… на восьмой «Горелый». У меня там, на выходе, топорик за затяжками припрятан, как бы не завалили.

Снова затянул «Коней». Жалобно так, тоскливо. Как побитая собачонка.

Прошло около часа. Газомерщик уже прошел. Вентиляционные трубы сняли. Духотища. Петрович на электровозе. Гриша с Андреичем рельсы из-под завала таскают. Хотя че там делов-то. Зацепил через блочок. Дернул электровозом. Нет, наверное, уже стойки извлекают. Ох, и намашется Гришаня кувалдой. Зубила-то я получил, да так с собой и унес. У него, конечно, есть зубило, но тупое. Как он сам…

Олег расхохотался. Поперхнулся. Выглянул в предбанник. Показалось! Вот шуму будет, если его Зинка застукает. Убить не убьет, но кочергу о хребет погнет, точно.

Кони в очередной раз не нашли водопоя. В бутыли заметно поубавилось. А может, зря все? Может, правда пора лечиться? От этого… От зеленого змия.

За полтора часа до конца смены Олег почувствовал, как сознание расщепляется. С одной стороны, он увидел, как мокрый, в одной рубахе, Гришаня размеренно бьет по болту, пытаясь срубить распорку. С другой — тронный зал Озема и Сумерлы.

Их мертвенно-бледные лица озаряло зловещее предвкушение. Золотоносный Озем протянул в сторону штрека посох. Раздул щеки…

Гриша ударил по зубилу — отлетела искра… Высококатегорийная шахта «Красноозерская» содрогнулась от взрыва метана. Угольная пыль усилила его в десятки раз.

Олег обхватил бутыль. Прижался к ней лбом и облегченно заплакал. Он не был психом.

Дмитрий Хворостьянов

Ерофеич

Я вас не забуду…