Пришельцы

– Ты понимаешь, Сидор Иванович, он так-то мужик нормальный, но глаза у него, веришь, нет, красные, как вот, например, у кролика. Да ты не отмахивайся! Ты мне, вижу, вообще не веришь?

Сидор Иванович Ненашев, председатель колхоза "Промысловик", стоял у кухонного стола в распузыренных на коленях спортивных штанах, пижамной курточке, накинутой на плечи, и вздыхал. Председатель считал себя человеком

бывалым, всякого на не коротком веку своем насмотрелся, а тут он явно впадал в меланхолию. Гришка Суходолов постучал к нему в окошко дремучей ночью (часы показывали половину третьего), ввалился с чемоданом, не заходя, значит, домой, и с ходу изложил дикую историю о пришельцах. "Укол бы поставить ему, так врачиха к родственникам отпросилась, уехала на три дня. Фельдшера разве позвать?"

– Я подхожу к нему, Иваныч, а он на экран смотрит. А по экрану тому сплошь какие-то пятна и линии бегают. На меня - ноль внимания. Я его слегка по плечу стукнул и говорю: здравствуйте, мол, товарищ, очень рад буду с вами обзнакомиться. И человечество, конечно, радо будет несказанно. Столько, понимаешь, ждали вас все ждали, и ты, Иваныч, ждал ведь?

– Ночей не спал - дожидался! Водочки налить?
– с лакейской вежливостью предложил Ненашев и присел на белую табуретку, присел, будто стеснительный гость.

– Я ж не пью. А вообще-то налей - напереживался я во как!
– и Суходолов резанул себя по горлу ребром ладони.

Гриша лихо хватил полстакана водки и закусил огурцом, подышал в кулак, глянул на председателя вполне осмысленно и спросил, качая кудлатой головой:

– Считаешь, что спятил я, да?

– Ты закусывай чем-нибудь посущественней. Сала хочешь?

– Сала не хочу.

– Тогда, может, котлеты подогреть? Это недолго.

– Подогрей, что ж...

Сидор Иванович грел котлеты на электрической плите и думал горькую думу: "Где я главбуха возьму? У этого светлая голова была. Инициативен, изобретателен, а главное - на работу лют. Теперь это не модно - работать в полную силу.

– Ты мне, конечно, не веришь! Ясно. Он слово взял с меня: никому, мол, о нашей встрече.

– Кто это он?

– Пришелец. А я ему прямо заявил: председателю обязательно скажу, хоть убивайте, хоть вещайте, хоть испепеляйте своим способом. Председатель наш все поймет как надо. Я потому сразу к тебе и притопал, - Гришу водка не взяла, был он суетлив, резок в движениях и говорил быстро.

– Еще плеснуть?

– Погодится. Зря, говорит, ты меня разбудил.

– Почему это зря?

– Мы, говорит, вообще не хотели с вами общаться, не было у нас такого - намерения.

Председателя это заявление пришельца не на шутку покоробило, он пырнул ножом котлету, оборотился всем телом к бухгалтеру, задумчиво катавшему по клеенке хлебный мякиш. Седые брови председателя были гневно воздеты:

– Почему это не имели намерения?
– Ненашев бросил нож на тумбочку и стал, путаясь в рукавах, надевать пижамную курточку, потому что вдруг озяб.
– Чего это он так небрежно о нас! А ты ему что?

– Я ему заявление сделал: все, что вы тут говорите сейчас, я в научной фантастике читал и считаю вашу точку зрения в корне неверной.

– Так прямо и сказал?

– А что нам перед ними шапку-то ломать! Потом, голодный я был. И - злой.

– Правильно. А он?

– Молчит. Я - дальше: у нас, дорогой товарищ, один за всех и все за одного. Если ты, допустим, больше знаешь, передай свои знания товарищу. Если ты в ремесле каком силен, передай свой опыт другому.

– Молодец!

– А потом, мол, вы можете проспать до морковкиного заговенья, а у нас тут вдруг атомная война? Обстановка сложная, всякие там Картеры да Рейганы над целыми народами изгаляются, чуть чего, сразу за грудки: мы сильные, мы и диктуем, нам выгодно, значит, отступи-подвинься. Нажмет какой-нибудь недоносок кнопку, и земля обуглится, как головешка. Я ему даже анекдот рассказал про то, как после атомной войны остались в живых две обезьяны. Он не понял.

– Кто?

– Ну пришелец. Я ему растолковал, что человек произошел от обезьяны. Вообще-то мужчина, конечно, умнющий, но без юмора совсем.

От сковородки поднимался уже вонючий чад, но ни бухгалтер, ни председатель не замечали, что котлеты горят и что по кухне носится ошалевшая от гари здоровенная муха и гудит, как самолет.

– Ну, а дальше?

– Плитку выключи, Иваныч, в горле першит уже.

– Счас! Ты вот что, ты изложи-ка все по порядку.
– Председатель сел теперь к столу плотно, пригладил ладонями седые свои волосы на висках (была у него такая привычка) и покашлял.
– Давай. Плеснуть еще?

– Нет. Завтра работы по горло. Аванс-то не выдали?

– Вывернулся я, после расскажу.

– Деньги надо получить.

– В конце месяца только, ты же знаешь.

– Ничего, я выбью!

– Не выбьешь!

– Мед у нас есть, Иваныч?

– Фляги две, что ли, остались в заначке.

– Выпишешь мне завтра килограмм десять?

– Зачем?

– Управляющая банком намекала...

– Разберемся потом, ты излагай, брат, по порядку.

– Послезавтра ровно в полдень ты сам его увидишь.

– Кого это еще?

– Пришельца. Он не один, конечно, их там около сотни, по моей прикидке, а проснулся один, самый, значит, главный.

– Как это - увижу?
– Председатель снова с тоской подумал о том, что напрасно он не изловчился и не позвал фельдшера. "Укол бы всадил и - порядок. Помешанных они как-то ведь успокаивают. Поспать бы ему надо как следует, Гришке-то!"

– Обещал быть. Он не сразу разобрался, где находится наша Покровка, но сообразил - с помощью своей техники, конечно.