Пришествие князя тьмы
Шрифт:
— Вот незадача! Не дай бог, родственница Императора помрет в первый же день на практике. Мне тогда головы не сносить! Государь с меня шкуру сдерет, на медные пуговицы пустит!
Вокруг царила поистине жуткая картина. Истоптанная земля была усеяна неподвижными телами погибших, их остекленевшие глаза невидяще смотрели в пасмурное небо. Стоны и крики боли разносились в воздухе. Санитары в окровавленных передниках сновали меж рядов павших, как потревоженные муравьи, пытаясь оказать помощь тем, в ком еще теплилась жизнь. А уцелевших степняков, которые отчаянно молили о пощаде, безжалостно приканчивали
Внезапно краем глаза мы заметили Азраила. Он возвышался над толпой солдат, объятый яркими языками пламени, и недвижимо глядел куда-то вниз.
— Что, на что он смотрит?! — вскрикнула Ирина, обеспокоенно рванув вперед, расталкивая людей. — Неужели там Анна? Только бы с ней все было в порядке!
Мы ринулись следом, пробираясь через толпу галдящих зевак. Генерал Громов грозно рявкал, приказывая солдатам расступиться. Протиснувшись ближе, распихивая любопытных локтями, мы наконец увидели ее — Анна лежала на земле среди павших воинов и корчилась от нестерпимой боли, сжимая правую кисть. Ее роскошные золотые волосы спутались и потемнели от крови, нежное фарфоровое лицо покрылось грязными разводами.
Юное, прекрасное личико исказила жуткая гримаса страдания, голубые глаза заволокло мутной пеленой слез. Анна закусила губу, сдерживая крик. Стиснув зубы так, что на щеках заходили желваки, она пыталась трясущейся левой рукой стянуть перчатку с правой, но та словно намертво приросла к коже.
Увидев это, я не раздумывая, рванулся было к ней. Сердце болезненно сжалось от страха. Но Азраил молниеносно преградил мне путь, приняв человеческий облик. Его рыжие волосы развевались на ветру, а зеленые глаза горели решительностью.
— Нет! — твердо сказал он, выставив вперед ладонь. — Не вмешивайся, Ваня. Она должна сама принять или отвергнуть это. Иначе нельзя.
И тут меня будто водой окатило! Великие черти, святые угодники, у Анны появляется новая метка! Да какого… простите, хрена?! Почему, черт возьми, не у меня?! Где справедливость, я вас спрашиваю? Что за поганая насмешка судьбы, отдать такой подарок этой…
Пересилив боль, Анна наконец сумела стащить перчатку трясущимися пальцами. Ее кисть тут же окутало слепящее золотистое свечение. Оно било из-под кожи, словно прожектор. Я прищурился, пытаясь разглядеть происходящее сквозь этот ослепительный свет. На безымянном пальце, рядом с уже привычной витиеватой меткой игниса, медленно проступали очертания нового. Оно будто прорастало изнутри, просачиваясь сквозь поры. Затейливый узор из насечек и незнакомых символов оплетал палец, напоминая кольчугу или змеиную чешую.
Это могло означать лишь одно — у Анны пробудилась новая магия, и теперь она сможет взять себе еще одного перста! И это в 18 лет, черт подери! Меня просто разрывало от зависти. Чем она лучше меня? Почему судьба так несправедлива? За какие такие заслуги этой пигалице достаются все сливки, пока я вынужден глотать пыль у нее за спиной?
Я в бешенстве сжал кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони. Хотелось завыть от злости и досады. Ну почему, почему всегда она? Сначала идеальный огненный перст, теперь новая метка…что дальше?
Пока я тихо кипел от негодования, ее боль начала
Ирина, кинулась к подруге, не обращая внимания на грязь и кровь. Она опустилась на колени прямо в жидкую грязь и принялась ворковать над Анной, поправляя ее растрепанные золотые локоны. Ее тонкие белые пальцы аккуратно убирали непослушные пряди с прекрасного лица.
— Бедняжка, как же ты нас напугала! — причитала Ирина, всхлипывая и шмыгая носом. Ее огромные глаза влажно поблескивали. — Я уж думала, потеряли тебя!
Она бережно взяла Анну за руку и тут же отдернула ладонь.
— Ай, горячая! — прошептала Ирина и, призвав свою магию, покрыла пальцы тонкой коркой льда. Осторожно, будто боясь поранить подругу, она вновь сжала воспаленную кисть, даря благословенную прохладу. — Ничего, сейчас полегчает. Ты только держись! И… Поздравляю с новой меткой!
Анна пристально всмотрелась в затейливый узор, медленно вращая рукой. Ее лицо исказилось от напряжения, но затем просияло торжеством. Она победно вскинула подбородок и громко объявила:
— Стальная!
Генерал Громов расплылся в масленой ухмылке, являя миру ровный ряд зубов. Его необъятное брюхо заходило ходуном, а многочисленные подбородки затряслись, когда старый хрыч разразился раскатистым смехом. Он плотоядно оглядел хрупкую фигуру Анны и, облизнувшись, принялся подлизываться к новоиспеченной стальной магичке.
— Вот это по-нашему, по-военному! — гаркнул он, сально подмигивая. — Теперь ты, Анечка, скоро сможешь покрываться сталью с ног до головы! Отличная броня, всяким там кольчугам сто очков вперед даст! А там, глядишь, и еще чему полезному научишься. Может, стрелять сталью будешь или, прости господи, из-под земли клинки вражьи вызывать! Вот почудится народ, как ты, краса ненаглядная, супостатов крошить примешься. Любо-дорого посмотреть!
Я скрипнул зубами, представляя, какие невероятные возможности откроются перед этой златовласой выскочкой. Она сможет создавать несокрушимые доспехи одной лишь силой мысли, метать во врагов стальные копья и превращать свое тело в живое оружие. Да с такими талантами она всех наголову разобьет! Куда простым смертным, до великой и ужасной Анны Велишанской? Всем, кроме меня естественно!
— Ей еще нужно будет долго и упорно учиться управлять этой силой, — язвительно проворчал Шереметьев, скрестив руки на груди. Его аристократичное лицо исказилось брезгливой гримасой. — Магия, знаете ли, не игрушка. Это вам не на балах веером махать. Она не может проявиться в одночасье, а уж тем более сразу показать весь свой потенциал. Так что не спешите восторгаться, господа. А вот второй перст… это да, огромный плюс!
Я с удивлением понял, что не только меня точит зависть. Похоже, наш гордый павлин Митенька тоже изрядно позеленел от злости. Что ж, я его понимаю. Сам еле сдерживаюсь, чтобы не начать язвить вслух. Но нет уж, нечего уподобляться этому напыщенному индюку Шереметьеву! Я натянул на лицо маску безразличия и горделиво вскинул подбородок.