Пришествие князя тьмы
Шрифт:
Все кончилось так же внезапно, как началось. Тьма опала, втягиваясь обратно в наши тела. Узор на шее девы поблек, просочился под кожу и сгинул. Моя метка тоже угасла.
Мгновение, другое — и обмякшая дева осела на землю, лишившись чувств. Да уж, немудрено. Такой всплеск силы кого угодно в нокаут отправит. Я и сам с трудом держался, хватая ртом холодный воздух.
Неужели… Неужели это все? Связь установлена, ритуал завершен? Она теперь мой перст?
Не веря глазам, я склонился над безвольным телом. Провел пальцами по горлу, ощупывая гладкую,
Издалека донеслись встревоженные крики и зычные команды. Похоже, наш маленький фейерверк не остался незамеченным. Лагерь всполошился, сбегаясь на странные звуки. Мне почудился даже хриплый бас генерала, в сердцах костерящего подчиненных. Время на исходе!
Сдернув с себя плащ и накинув на нее, я спрятал наготу. Подхватил на руки, я рванул в сторону палаток. Не хватало еще, чтобы какой-нибудь похотливый боров увидел МОЮ… моего перста в столь уязвимом состоянии.
Юркнув в подлесок и петляя меж деревьев, я стрелой летел вперед. Шаг, другой — и вот уже видны очертания шатров. Надеюсь, Гром и остальные уже спят! Нужно перевести дух и хорошенько обдумать произошедшее и как это преподнести обществу.
Сердце частило, разум путался. Слишком много потрясений для одного дня и одной ночи. Слишком невероятно то, что случилось.
Глава 29
Приблизившись к нашему закутку палаток, я настороженно огляделся по сторонам. Ночь была тиха и темна, светили лишь далекие звезды, безразличные к людским страстям. Костер давно прогорел, и даже самые стойкие полуночники разбрелись по своим спальным мешкам. Звуки доносились только из лагеря, где по-прежнему разгребали следствия боя. У нас же ни звука, ни движения — только мерное посапывание за брезентовыми стенками.
Поодаль от наших палаток персты также мирно отдыхали в своем общем шатре. Никакого шевеления, никакого любопытства к передрягам хозяев. Что ж, оно и к лучшему. Лишние глаза и уши мне сейчас ни к чему.
Крадучись, словно вор, я подобрался к своему убежищу. До заветного полога оставалось всего ничего, как вдруг под ногой что-то громко хрустнуло. Я застыл на месте. Твою ж! Знакомые обертки от дорогущих столичных конфет, что Гром поглощает пачками. Как они здесь оказались, возле моей палатки… мать их?
Шуршание фольги прозвучало в ночной тишине подобно пушечному выстрелу. Я зажмурился и скрипнул зубами, мысленно костеря разгильдяя-купчишку на чем свет стоит. Вот ведь свинота! Дожрался на радостях, а убрать за собой — кишка тонка? Ну, я до тебя еще доберусь, обормот!
В следующий миг мои опасения подтвердились. За спиной послышался до боли знакомый голосок, прозвеневший хрустальными колокольчиками:
— Знаешь, Ванечка! Вот если б ты не шумел, я бы, так и быть, дала тебе пройти. Но раз ты умудрился себя выдать, неумело наступив на мусор лучшего дружка, то я, пожалуй, не буду ждать до утра, чтобы ты объяснился!
Ирина, чтоб ее! И откуда
Я медленно обернулся, одаривая подругу тяжелым взглядом. Она стояла, скрестив руки на груди — тонкая, гибкая, похожая на ивовый прутик. Огромные глаза сверкали в полумраке, как две звезды.
— Ирин, ну чего ты в самом деле? — устало выдохнул я, поудобнее перехватывая свою ношу. Тело Ивана не отличается силой и сноровкой. — Не видишь, занят я? Д-дела у меня, между прочим.
Но тут в нашу милую беседу вклинился еще один голос. Звонкий, с лукавыми нотками:
— И я желаю объяснений!
Внутри палатки Анны взметнулся язык пламени, озарив хрупкий силуэт с двумя холмами. Вот же зараза! И эта туда же.
Осознание накрыло, словно ушат ледяной воды. И как я сразу не просек, что и Гром до сих пор бодрствует? Да его храп за версту слышно, когда разоспится. Вот же жук! Сидит в палатке и слушает.
Аня выпорхнула наружу и девицы обступили меня, сверля любопытными взглядами. Можно подумать, в первый раз мужика с девкой на руках видят! Пусть и недавно мертвой!
Анна щелкнула пальцами, и огонь в кострище вспыхнул с новой силой. Отблески пламени заплясали на лицах, искажая черты тенями. Не хватало только этих двух остолопов — Лешки с Митькой.
— Ваня, ты совсем ополоумел? — процедила Анна, прожигая меня зеньками. Ее очи полыхали праведным гневом. — Приволок в лагерь перста, который перебил не меньше полсотни наших? Да тебя на куски порвут, ежели прознают! Да и зачем? Она не будет тебе служить перстом!
Я расхохотался — зло и надрывно. В груди клокотала мрачная радость вперемешку с ликованием. Они не понимают… Никто не понимает!
— Да плевать! Разберемся! — выпалил я, вскидывая голову. В висках бешено стучало, будто сердце переместилось в череп. — Зато теперь у меня есть перст. Сама согласилась, между прочим. Я ее не неволил!
Анна отступила на шаг, оторопев от подобной дерзости. Надменное личико исказилось, но тут же приняло привычное высокомерное выражение.
Зато Ирина всплеснула руками от восторга. В глазах заплясали веселые искорки, на щеках вспыхнул румянец.
— Ой, Ванечка! Так это правда ОНА? — затараторила подружка, приплясывая от нетерпения. — Та самая степнячка, что покрошила столько народу? Бедняжка, мне было больно смотреть на ее смерть?
Тут Анна не выдержала и презрительно фыркнула:
— А наших тебе не жалко! Можно подумать, она геройствовала. Она дикарка!
Ирина сконфуженно потупилась, но тут же наморщила носик и вскинула голову. В глазах плеснула обида пополам с вызовом.
— А мне ее жаль! — твердо молвила она, упрямо поджав губы. — Бедная девочка, сколько же ей пришлось пережить! И поди ж ты, какая красавица…
С этими словами затейница склонилась над моей ношей, которая еще немного и рухнет наземь. Она с умилением разглядывая точеные черты, а после принялась воркующе приговаривать: