Пришествие князя тьмы
Шрифт:
Без малейших колебаний я протянул руки и сгреб призрачную красотку в объятия. Просто схватил и прижал к себе, наплевав на странность ситуации. Она охнула, дернулась было прочь. Но я лишь стиснул сильнее, вдавливая пальцы в эфемерную плоть.
— Нашел! — прорычал я, чувствуя, как губы сами собой расползаются в торжествующей усмешке. — Поймал. Теперь ты моя, птичка. Хочешь, не хочешь, а со мной полетишь!
В ответ донесся лишь слабый стон. Конечно, не каждый день тебя утаскивают из загробного мира всякие проходимцы. А уж если проходимец — сам князь тьмы, то вообще швах.
Но мне было плевать
Хищно осклабившись, я стиснул свою добычу покрепче. И, не мешкая, ринулся прочь из зловещего царства призраков. Обратно, в мир живых.
Внезапно зыбкое марево поредело, дрогнуло — и расступилось, являя обратный путь. Тоннель, мерцающий призрачным светом, распахнул объятия, приглашая внутрь. Не мешкая ни секунды, я заскочил в него вместе со своей бесценной ношей.
Прочь, прочь из гиблого места!
Миг, другой — и вот мы уже вновь в реальности. Дух с силой ворвался в бренную оболочку, заставив судорожно втянуть воздух. Я распахнул глаза, хватая ртом стылый воздух промозглой ночи. Сердце колотилось так, что грозило проломить ребра. Неужели получилось? Неужели безумный план сработал?!
Дрожа от напряжения, я опустил взгляд. И обомлел, зачарованно уставившись на лежащую передо мной деву. Матерь божья, какое совершенство! Грудь ее мерно вздымалась от дыхания, а тело более не казалось мертвенно-бледным. Напротив — кожа отливала золотом в свете луны, влажно поблескивая от испарины. Шрамы исчезли… Проклятье! Опять… опять эти человеческие первобытные инстинкты! Которые я получил вместе с этим телом! Я почти застонал от бесконтрольного влечения, остановив взгляд на приоткрытых алых губах, которые так и манили жестко впиться в них. Волосы черной волной разметались по земле, подчеркивая точеные скулы.
Я накрыл ладонью ее упругую грудь чтобы почувствовать сердцебиение. Хотя кого я обманываю! От прикосновения к шелковистой плоти в паху свело почти до боли. А уж когда под пальцами гулко забилось сердце, я чуть не взвыл. Оно стучало, стучало, разгоняя по венам жаркую кровь!
Мой голодный взгляд заскользил по ее точеной фигуре, впитывая каждую деталь. Высокая, тяжелая грудь с торчащими сосками. Впалый живот с аккуратным пупком. Крутые бедра и длинные стройные ноги. Она была безупречна от кончиков пальцев до макушки. Истинная дочь своего народа — сильная, горделивая, опасная.
Дева внезапно распахнула глаза. И, не успел я опомниться, резко села, а в следующий миг уже оказалась сверху, яростно вдавив меня в гору трупов. Литые бедра стиснули мои, а на горле сомкнулись тонкие пальцы, впиваясь до синяков.
От неожиданности я ошалело заморгал. Надо же, какая прыть! Только очнулась, а уже готова в глотку вцепиться. Нет, не люблю — обожаю своенравных и диких, словно степная кобылица! С ними не заскучаешь, это уж точно.
Запрокинув голову, я расхохотался — раскатисто, безудержно, до слез в уголках глаз. Хохотал, содрогаясь всем телом, пока она гневно сверлила меня взглядом. А над лицом призывно покачивалась ее пышная грудь. Пряди волос щекотали скулы, посылая по коже волны мурашек.
Пришлось судорожно сглотнуть. Легкие горели, в паху нестерпимо тянуло.
— З-з-зачем ты вер-р-рнул меня? — прошипела дева с сильным акцентом, яростно стискивая пальцами мое горло. В низком голосе звучала угроза пополам с вызовом. — Отвечай, демон! Или я придушу тебя нас-с-смерть.
— Будь моей, стань перстом, — прошептал я, дерзко прикусив губу. — Стань моей правой рукой в этом бренном мире. Вместе мы отомстим ублюдкам, что уничтожают твой народ. Остановим бессмысленные убийства и уродства, творимые напыщенной знатью. Глядишь, поможешь мне взойти на престол — и тогда уж я разделаюсь с этими выродками!
Не дожидаясь ответа, я вдохновенно продолжал:
— Заняв трон, я искореню гнусный обычай насильно превращать магов в персты. Ни один ублюдок больше не посмеет обрекать одаренных, против их воли превращая в рабов! За подобное я обещаю кару лютую. Пусть неповадно будет. А верность таких несравненных созданий, как ты, я буду вознаграждать особо, — последнее слово я выдохнул с придыханием, обжигая дыханием ее губы.
Дева нависала надо мной, яростно раздувая ноздри. В черных омутах глаз полыхал неукротимый огонь вперемешку с сомнением. Какая же она невероятная сейчас! Непокорная и своенравная, будто разъяренная тигрица. Кровь бурлила и пенилась, требуя немедля укротить эту дикарку, подмять под себя. Смирить? Нет! Обласкать умелыми руками…
— Клянись! — прорычала она, отпустив шею, но впившись ногтями в мою грудь. Боль только распалила, послав волну мурашек вдоль позвоночника. — Клянись, что не лжешь. Иначе, видит небо, боги… я убью тебя собственными руками!
Да чтоб тебя! Усилием воли отринув похоть, я произнес заветные слова. Без тени колебаний, глядя прямо в ее глаза:
— Все, что было сказано — чистая правда.
На миг все застыло. А затем метаморф плавно откинула голову, обнажая беззащитное горло. Жест покорности и принятия. Она согласна стать моей!
Не теряя ни мгновения, я подался вперед. Обхватил изящную шею ладонью — властно, но бережно. Кожа под пальцами была горячей и гладкой. Кровь стучала в висках. Магия забурлила, ликуя от грядущего. Но вдруг что-то изменилось. По телу девы прошла едва заметная судорога, а в следующий миг ее горло вспыхнуло изнутри мягким золотистым светом.
Я замер, во все глаза глядя на это диво. Свечение становилось все ярче, очерчивая на коже затейливый узор. Он змеился, переплетался, словно живой…
Но не успел насладиться светом, как вспыхнуло черным нечто иное. Моя собственная метка на пальце, крохотный завиток тьмы. Она пульсировала в такт грохочущему сердцу, разрасталась, клубясь зловещим маревом. И тянулась, тянулась к горлу девы, чтобы слиться с нею воедино. Я чувствовал, как наши метки срастаются.
Шею девы плотным кольцом оплела тьма… тьма и свет сплелись в единое целое, образуя немыслимую вязь. А затем грянул взрыв. Исполинский столб черного пламени ударил в небеса, пронзая облака, раздирая ночь в клочья. Он ревел и полыхал, возвещая о свершившемся обряде.