Пришествие князя тьмы
Шрифт:
— Ах, какое дивное личико! Скулы точеные, брови вразлет. А губы-то, губы — алые, будто вишни спелые. Так бы и расцеловала!
Когда тонкий палец Ирины потянулся к раскосым глазам с пушистыми ресничками я закатил глаза, но возражать не стал. В конце концов, Ирина со своей любовью ко всему живому — меньшее из зол. Пусть уж лучше тискает степнячку, чем язвит Анна.
— Глазки… как крылья бабочки! — умилялась она проводя по ним подушечкой пальца.
— Ира, будет тебе. — мягко осадил я. Сердиться на это чудо у меня не получалось.
Она надула губы, но послушно
Гром вылез из своей палатки и, уперев руки в бока, грозно пробасил:
— Ванька, дурья твоя башка! Совсем страх потерял? Небось, головой не подумал, чем это для нас аукнется?
От его зычного голоса или от недавних ласк Ирины, моя новоиспеченная напарница резко распахнула глаза. Я чуть не выронил ее из рук, в последний момент удержав равновесие. Ее сердце бешено заколотилось, на лбу выступила испарина, а глаза заметались по сторонам. Степнячка, тут же вскочила на ноги и приняла боевую стойку, прикрываясь моим плащом.
— Это еще что? — прошипела она, сверкая глазищами. Ее мелодичный голос так и сочился угрозой. — Куда ты меня притащил? Что за сброд тебя окружает?
Я замер, разглядывая ее с плохо скрываемым восторгом, пытаясь спрятать улыбку, которая то и дело взметалась, оголяя ликующий оскал. Моя! Черт побери, какая же она горячая! Точеная фигурка, длинные стройные ноги, упругая грудь, что так и норовит выскользнуть из-под ткани. А взгляд — дикий, неукротимый.
— Тише, девочка! — промурлыкал я. И примирительно вскинул руки, показывая, что безоружен. — Это свои. Мои друзья — стало быть, и твои теперь.
Но перст лишь сильнее насупилась и процедила сквозь зубы:
— Дрррузья врррага — хуже врррага! Думаешь, я не знаю, КТО ты? Не рррада я таким знакомствам!
От ее рычащего акцента Ирина пришла в восторг и захлопала в ладоши.
Тут Анна не выдержала и захохотала, запрокинув голову:
— Ну конечно! Очнись, Ванька — для этой девки ты злейший враг. Нашел, понимаешь, перста! Верстай все взад, пусть опять подыхает.
И, презрительно фыркнув напоследок, скрылась в своей палатке. Только полог хлопнул на прощание, будто пощечину отвесил. Гром смущенно крякнул и тоже ретировался, не желая встревать в разборки. Но щель оставил, наблюдает гаденыш! Ждет пикантных частей тела, которые периодически показываются наружу.
Одна лишь Ирина не двигалась с места, пожирая степнячку взглядом. Глаза ее пылали обожанием, а рот приоткрылся от восхищения. Того гляди, слюной капать начнет, чудила!
Я страдальчески закатил глаза.
— Иди уже! — шикнул я на нее, легонько подталкивая в спину. — Завтра вволю на нее налюбуешься. А сейчас нам с ней надо кое-что обсудить… наедине.
Ирка надула губы, но послушно засеменила прочь, то и дело оглядываясь.
Оставшись вдвоем, мы с воскресшей смерили друг друга взглядами. Воздух меж нами едва не искрил от напряжения. Она чуть расслабилась и перестала сжимать кулаки, но глаз не сводила.
— Скажи свое имя. — прошептал я, сделав шаг ей на встречу
Она ловко вывернулась и склонив голову набок, уставилась мне в глаза. В бездонных омутах плескалось недоверие и любопытство. А может, мне лишь мерещилось?
— Зачем демону мое имя? — прошелестела она, прищурившись.
Сердце пропустило удар. Откуда она?.. может знать, КТО я? Вот же ж зараза! Поди пойми, что у нее на уме!
Недолго думая, я зажал ей рот ладонью и ринулся с ней в свою палатку. Ее глаза возмущенно расширились, но вырваться она не пыталась. Лишь сверлила меня яростным взглядом, будто пыталась испепелить на месте. Но мне было плевать — главное, убраться подальше от любопытных ушей.
Очутившись внутри, я бережно усадил перста на койку и, склонившись к самому лицу, процедил ледяным тоном:
— Придержи язык, дерзкая. И откуда, позволь узнать, тебе ведомо о моем происхождении?
Медленно убрав руку с ее губ, я грозно нахмурился. Но дикарку было не пронять. Она лишь ухмыльнулась и, прищурившись, произнесла с издевкой:
— Можешь не сомневаться, мне все известно. Моя работа — ведать, изгонять таких, как ты. Иногда, призывать. Но ты, я вижу, не просто низший бес без имени. Не рядовой воин ордынский, а сам хан, в смертную плоть облаченный!
От ее слов у меня мороз по коже пробежал. Вот же ведьма! И ведь не поспоришь — права, как есть права. Только кто ж ей такие тайны открыл, интересно?
А перст меж тем склонила голову набок и уставилась мне прямо в глаза. В бездонных омутах заплясали веселые черти — не иначе, потешается, зараза. Ишь, как щурится лукаво!
— Слушай внимательно, — процедил я, нависая над ней грозной тучей. Голос мой упал до зловещего шепота. — Если посмеешь хоть слово молвить о моей сущности — мигом назад, в бездну, отправишься. Ясно?
Но куда там! Дикарка лишь фыркнула и закатила глаза. Ни капли почтения, ни грамма страха. Будто не с темным владыкой разговор ведет, а с мальчишкой несмышленым!
— Можно подумать, напугал! — бросила она, пренебрежительно махнув рукой. И тут же прищурилась, в притворной задумчивости постукивая пальцем по подбородку. — А ты, часом, не за тем ли меня воскрешал, чтобы выгоду поиметь? Знаю я вас, тварей преисподней. Везде выгоду ищите!
Вот же язва степная! И это после всего, что я для нее сделал? Спас, можно сказать, от вечных мук! Смеет еще в корысти обвинять. Но даже моему бесконечному терпению приходит конец.
— Договоришься у меня, — прорычал я, до хруста стискивая кулаки. Того гляди, в кровь ладони искрошу. — Забыла, с кем речь ведешь?
Но она и бровью не повела. Напротив, вскинула подбородок и уставилась на меня в упор. Дерзко так, вызывающе. Было очевидно, что ее не пронять какими-то там угрозами. Чего только не повидала за свой короткий век. Даже смерть — и ту встретила, не дрогнув. С ней иначе нужно, по-особенному.
Я хищно улыбнулся и, схватив ее за руку, рывком поднял с койки. А затем ловко поднырнул вниз и уселся сам, скрестив ноги. Вольготно так растекся по тюфяку, будто меж нами и не искрило вовсе.