Прислушайтесь к городу…

Емцев Михаил Тихонович

Полковник внимательно наблюдал за своими помощниками и, видимо, был доволен тем, как они оба старались посвятить постороннего в технику и смысл своих исследований. Извинившись за то, что ему пора идти, он попросил обоих капитанов проводить автора этих строк в другую лабораторию.

Молодая симпатичная женщина, но уже в белом халате, капитан милиции Людмила Павловна Уалерианова, тоже старший эксперт, по образованию врач, исследует микрочастицы биологического характера, в НТО семь лет, ее объекты — волосы, кровь, слюна… У нее тоже мощный микроскоп с увеличением в пятьсот крат, с выходом на цветную видеокамеру и монитор. На вопрос, что нового в криминалистике в ее области, отвечает:

— Вот раньше вопрос групповой принадлежности решался только при исследовании крови, а сейчас мы, биологи, устанавливаем группу по непригодному для идентификации следу пальца — мазку. Для этой же цели достаточно обрывка единственного волоса величиной в сантиметр. Представляете, как это

облегчает работу следователей и оперативных сотрудников. Искать преступников всегда легче по нескольким уликам, — продолжает Людмила Павловна. — Хотите, расскажу об одной из последних экспертиз? В начале этого года, ночью, автомобиль «Москвич» сбил на пешеходной дорожке двух мужчин. Одного насмерть, а другого в тяжелом состоянии направили в институт Склифосовского, он ничего не мог рассказать о том, как все это случилось, и, естественно, не разглядел, кто был за рулем. Водитель «Москвича» бросил машину и с места преступления скрылся. Утром разыскали владельца «Москвича», он оказался дома, заявил, что накануне никуда не выезжал и что его машину кто-то похитил и, наверное, похититель и совершил наезд. При осмотре автомобиля выяснили, что от сильного удара распалось ветровое стекло, и осколки были всюду: в салоне, на полу, на сиденье водителя. В одном куске стекла между трещинами торчал небольшой пучок волос, штук десять — двенадцать. Я рассмотрела их в микроскоп и на каждом волоске увидела косой ступенчатый срез. Вначале решили, что это волосы потерпевших. Привезли мне образцы, они оказались совершенно различными. Тогда я вместе со следователем и коллегами задумалась над тем, как эти волосы могли оказаться в салоне, да еще и на сиденье водителя. Как у нас говорят, стали размышлять над механизмом следообразования и пришли к выводу, что пучок этот срезал осколок, скользнувший по волосам водителя. По всем законам и правилам, с понятыми, с составлением протокола у владельца «Москвича» следователь состриг с головы немного волос. По цвету, толщине и строению они оказались схожими с волосами, найденными в машине. Для убедительности я эту экспертизу продублировала, определив группу крови по волосам, найденным на сиденье. Оказалось, что только у хозяина машины она совпала. И ему под тяжестью улик пришлось сознаться в том, что он был пьян, превысил скорость, совершил наезд и, боясь ответственности, скрылся.

Следующей была лаборатория по исследованию холодного и огнестрельного оружия. Ознакомление с ней поручено старшему эксперту Наварро Эдуарду Феликсовичу. Оружием он занимается восемь лет, кроме специального образования окончил Академию МВД СССР. Он сразу предложил:

— Идемте, я сначала покажу наш демонстрационный зал.

В специальной комнате на стендах размещалось оружие. Винтовки и ружья в небольшом количестве, зато револьверов и пистолетов много. Они распределялись по калибрам, независимо от стран изготовления. Особый интерес вызывали пистолеты и револьверы, стреляющие паралитическим газом. Они широко распространены на Западе.

— По нашим законам хранение газовых револьверов и пистолетов не наказывается потому, что они не относятся к нарезному оружию. Об этом как-то даже писали в журнале «Охота и охотничье хозяйство», но в этой статье забыли упомянуть, что хранение к ним боеприпасов — патронов, заряженных газом, законом преследуется, и кое-кого это ввело в заблуждение. Выставку оружия мы создали, преследуя несколько целей. Во-первых, при расследовании преступлений, где фигурирует оружие, очень важно установить его вид. Для этого свидетелей или потерпевших приглашают сюда и просят показать оружие, похожее на то, что было в руках преступников. Есть и более практическое назначение. Иногда на экспертизу поступают револьверы и пистолеты, владельцы которых после преступного применения оружия вытаскивают и прячут отдельные части, тогда мы отыскиваем здесь такой же экземпляр, заменяем недостающее и проводим баллистическое исследование, ведь ствол-то сохранился, а именно он оставляет индивидуальные признаки на пулях. За последние годы у нас значительно сократилось количество оружия, поступающего на экспертизы, и, что характерно, половину экспертиз мы проводим по самоделкам. В основном их делают нелегально на предприятиях и, к сожалению, на глазах у бригадиров, мастеров. А тот, кто видит, как на токарном или другом станке сосед обрабатывает лезвие ножа или детали револьвера, часто не придает этому значения. Эти люди просто не представляют, что только изготовление оружия уже является законченным преступлением, не говоря уже о чем другом.

Наши следователи, оперативные работники по каждому факту изготовления оружия направляют представление руководителям предприятий, в трудовые коллективы, в комсомольские и партийные организации, но это уже после факта. После того как оружие оборвало чью-то жизнь или причинило тяжкое телесное повреждение. Знаете, у меня к вам просьба — напишите об этом, может быть, читатели вовремя остановят какого-то «умельца», когда он только примется за заготовку, а я вам расскажу несколько случаев. — Эдуард Феликсович подошел к стенду. — Смотрите — это револьвер системы наган, он

был на вооружении царской армии и только в тридцатых годах снят у нас с производства. А здесь на стенде самоделка — точная копия нагана, как говорится, один к одному. Даже патроны к нему собственного изготовления. Так эта самоделка попала в руки грабителей, хорошо, что их задержали еще до совершения преступления и привлекли к ответственности вместе с мастером-изготовителем.

На следующем стенде была самоделка совсем примитивная: к плохо выструганной деревяшке проволокой прикручена металлическая трубка. Вместо пружины для курка пучок тонких резиновых полосок..

— Думаете, не стреляет? — Эдуард Феликсович горько усмехнулся, прищурился. — Стреляет! Да еще как. Это подобие пистолета смастерил мальчишка тринадцати лет. Сделал из него один-единственный выстрел себе в ногу и на всю жизнь остался хромым.

— Расскажите и об этом. Пусть люди знают, к чему приводят подобные самоделки… — попросил я.

— Знаете, я по своим экспертизам наблюдал тяготение мальчишек к оружию, может быть, это и естественно, но плохо, если это тяготение никем не контролируется. У нас много охотников взрослых, серьезных, но есть и такие, что оружие и боеприпасы хранят небрежно. К ним подбираются дети, и тогда гремят случайные выстрелы. В прошлом году одиннадцатилетний парнишка стащил у отца капсюли к охотничьим патронам. Вместе с приятелем они на задворках развели костер и эти капсюли стали бросать в огонь. Им нравилось наблюдать, как они взрывались, да случилась беда — капсюль вылетел из огня и выбил глаз приятелю. Очень хочется предупредить людей, что не только оружие, но и боеприпасы нужно беречь от детей и хранить надлежащим образом.

И еще. Некоторые имеют дома оружие и берегут его как реликвию в память о прошлом. Вспоминаю одну страшную историю, случившуюся в Москве. Группа выпускников десятого класса перед последним звонком собралась в квартире бывшего военнослужащего, сын которого тоже заканчивал школу. Собрались, чтобы выпустить последнюю стенную газету, веселую, остроумную, всем на радость. Один из учащихся случайно открыл ящик письменного стола хозяина квартиры и в нем среди орденов и медалей увидел небольшой пистолет. Он схватил его и в шутку наставил на девушку, склонившуюся над газетой. «Плохо нарисуешь, я тебя застрелю», — и нажал курок. Девушка была убита наповал. Вот и об этом напишите. — Эдуард Феликсович закурил, явно разволновавшись. — Напишите, чтобы люди не хранили подобных реликвий, которые, по русской пословице, один раз в год даже незаряженные стреляют. С подобными фактами мы часто выступаем вместе с политработниками в школах, вузах, трудовых коллективах, рассказываем, к чему приводит изготовление и хранение ножей и пистолетов, разъясняем, что добровольная сдача оружия не влечет за собой ответственности…

Видите, с какими страшными делами нам приходится работать. Идемте, я провожу вас в лабораторию, где нет ни крови, ни оружия, хотя их экспертизы часто помогают раскрыть тяжелые преступления. Там проводятся исследования почерка. Познакомлю с майором милиции Визировой Валерией Николаевной. Вы даже не представляете, какая это замечательная женщина. Она занимается криминалистикой почти тридцать лет, на ее счету сотни исключительно интересных исследований. Вы, наверное, знаете, что на ежегодных музыкальных конкурсах имени Петра Ильича Чайковского в обязательной программе исполняется клавир «Вариации на тему Рокко». С этой партитурой занималась и Валерия Николаевна. Чайковский написал этот клавир для виолончели и перед выездом за границу автограф — подлинный экземпляр нот передал профессору Московской консерватории, разрешив ему внести свои исправления. В пятидесятых годах музыковеды решили выяснить, что же в партитуре принадлежит перу великого композитора и что внесено профессором. В архивах нашли автограф партитуры с исправлениями и направили криминалистам.

Валерия Николаевна вместе с другими экспертами исследовала химический состав чернил, которыми пользовались оба композитора, и, естественно, изучила почерк, так как написание нот приобретает индивидуальные признаки, присущие только одному автору. Таким образом было полностью восстановлено произведение Чайковского в первозданном виде, и теперь клавир «Вариации на тему Рокко» на конкурсах исполняется по первоисточнику.

Валерия Николаевна Визирова милая, маленькая, привлекательная женщина, о таких часто говорят «домашняя, уютная». Она очень мягко говорит и отлично умеет слушать. Встретив ее на улице в ярком цветастом платье, в жизни не подумаешь, что она майор милиции и старший эксперт-криминалист. Разными путями люди приходят к своей главной дороге в жизни. В данном случае можно утверждать: Валерия Николаевна Визирова пришла в криминалистику по призванию. Нет, в доме ее родителей не было разговоров о преступлениях, о юриспруденции. Более того, по староинтеллигентским традициям дочь воспитывали только на положительных образах, и все-таки получилось так, что Валерия после школы, а было это в год Победы над фашистами, выбрала юридический институт. Учеба, комсомольская работа занимали много времени, тем не менее Валерия стала регулярно посещать научное общество судебных медиков и криминалистов.