Пристанище для уходящих. Книга первая. Облик неизбежности
Шрифт:
– Если не захочешь заняться чем-нибудь другим.
Я нахмурилась. Кажется, мы говорим о разном. Я подумала об убийцах на хвосте и засомневалась, что чтению стоит отдать приоритет. Но в любом случае, перспектива остаться здесь, и открывать для себя мир за миром, казалась упоительной.
– Завтрак готов, – меня напугала фигура, внезапно возникшая в дверях, но это была всего лишь Грета.
– Спасибо, мы подойдем через пять минут, – небрежно бросил через плечо отец, и экономка исчезла.
Взглядом, полным сожаления, я окинула книжные полки. Не могу остаться, простите. Потом
– Мне не нужно столько места, – попыталась протестовать я. – А потом, разве не ты будешь ночевать в большой спальне?
Мой вопрос явно его смутил.
– Занимай ту, которая тебе больше понравится, – в конце концов, сдался он.
Мы снова спустились вниз, и меня усадили за накрытый стол в гостиной. От разнообразия разбегались глаза: фрукты, оладьи, булочки, яичница с беконом, молоко, сок и газированная вода. Как раз когда мы садились, Грета поставила на стол кофейник. Этого нам с Келли хватило бы на пару недель. Наш последний совместный ужин состоял из орехов, сыра и травяного чая.
– Что-то не так? – вопрос Рейнера вывел меня из глубокой задумчивости.
– Все в порядке, – мой голос прозвучал хрипло, и Рейнер не спускал пристального взгляда.
Я взяла булочку со стола и спряталась за ней от его взгляда, делая вид, что очень увлечена едой.
Не знаю, много ли съел отец, но я смогла домучить только булочку и выпить чашку молока. Когда мы поедим, откладывать дальше будет уже просто невозможно. Ему придется все рассказать, а мне узнать. И что там могут быть за секреты, о которых даже Ник не хотел говорить?
Рейнер вздохнул, и я подняла на него глаза. Он смотрел в сторону, и вид у него был недовольный, хотя я все еще сомневалась в его эмоциях. Слишком скупо он их проявлял. Возможно, он продумывал тяжелый разговор, а возможно, ему просто скучно. Ведь за последние пятнадцать минут мы не обменялись ни единым словом.
Наши взгляды пересеклись, и снова я терялась в догадках. Он злится или опечален? А может, разочарован? Наверняка он представлял дочь другой: черноглазой красавицей, умеющей вести светские беседы и быть душой общества. Вместо этого ему досталась сероглазая молчунья, только и мечтающая о том, как бы запереться в библиотеке.
Я терпеливо смотрела на отца, ожидая, что он скажет.
– Пойдем в кабинет, – мягко произнес он.
Окна кабинета выходили в противоположную от входа сторону и открывали чудесный вид на лес. Я спрятала трясущиеся руки подмышками и сделала вид, что очень увлечена пейзажем за окном. Рейнер встал рядом.
– Тереза, сложилась непростая ситуация, и, к сожалению, ты находишься в самом ее центре. Мне жаль Келли и жаль, что тебе пришлось все это пережить, ведь я планировал нашу встречу совсем не так.
Он помолчал, напряженно глядя на меня. Я в самом центре? Он планировал встречу? Мысли разбежались, пытаясь нащупать здравый смысл в моей жизни, но натыкались лишь на растерянность и пустоту.
– Но ты больше не останешься одна. Я готов защищать тебя столько, сколько потребуется. И не отступлюсь. Ты понимаешь?
– Понимаю, –
Его взгляд стал жестким, глаза потемнели. Если это гнев, то я рада, что он направлен не на меня.
– Ник предупредил, что Келли Эберт, судя по всему, не довела до твоего сведения все, что знала сама. – Мне не понравился его осуждающий тон. – Сомневаюсь, что это было верным решением.
– Не довела, но у нас был план на случай экстренного бегства. У нас всегда был план, – начала оправдываться я, – и он сработал, потому что сейчас я здесь. Живая! Только благодаря ей!
Я защищала Келли как могла, мне не нравились эти намеки. Он понял, и вид у него стал растерянный.
– Прости меня. Конечно, ты права. Я не имею права судить Келли и ее решения. Она справилась лучше, чем мы могли бы ожидать, и лучше, чем я сам. Она смогла сделать невероятное и прятать тебя целых шестнадцать лет. Даже я не знал, где ты. Значит и он не знал.
– Он? – я растерялась.
Рейнер снова вздохнул.
– Давай присядем, – и указал на небольшой кожаный диванчик в глубине кабинета. Он занес руку над моим плечом, будто желая развернуть в нужном направлении, но передумал и не закончил движение. Я расслабилась, когда волна его эмоций так меня и не коснулась. Свело челюсти от опасения и любопытства одновременно. Впервые желание дотронуться до другого человека и испытать его эмоции перевесило страх потерять себя.
Диван неожиданно оказался упругим и прохладным. Я провела по нему ладонью. Никогда раньше не сидела на кожаных диванах.
Подняв глаза на отца, я наткнулась на его напряженный взгляд. Он нервничал. Я постаралась придать лицу как можно более благожелательное и доверительное выражение, чтобы ему помочь, хотя нервничала не меньше.
– Я родился в местечке Торхау в Этерштейне. – Начал он. – Это небольшая страна между Австрией и Германией. Моя мать София работала школьной учительницей, а еще – была волонтером при Фонде ООН, помогала детям. Так они и встретились с моим отцом, на одном из благотворительных мероприятий ЮНИСЕФ9. Много лет скрывали отношения, даже когда появился я, но, в конце концов, все стало достоянием общественности. После этого им пришлось пережить много неприятных моментов: осуждение, пересуды, унижение. Но мой отец поддерживал маму до самой ее смерти.
– А почему…, – я запнулась, пытаясь разобраться в шквале информации, – почему они просто не могли быть вместе?
Отец вздохнул.
– Мой отец – король Этерштейна. За пять лет до встречи с моей матерью он женился на датской принцессе Луизе Саксен-Альтенбургской. Это был династический брак, и… – он задумчиво посмотрел на меня. – Ты знаешь, что такое династический брак?
Я ошарашенно кивнула. Я прочитала много исторических романов, но разве сейчас так бывает? Хотя, наверное, этот король уже старый, и его свадьба состоялась несколько десятилетий назад. Все, что я слышала, казалось невероятным.