Присяга простору
Шрифт:
забыв, что все это не чье-нибудь—·
твое, Печора, ода репье.
И ты не вспомнишь, как ты прятала
меня весной, как обреченно
то оперенье кровью плакало
в твой голубой подол, Печора...
1963
БАЛЛАДА
О
МУРОМЦЕ
Он спал, рыбак. В окне у ж е светало.
А он все дрых. Багровая рука
с лежанки на иол, как весло, свисала,
от
Русалки, корабли, морские боги
качались на груди, как на волнах.
Торчали в потолок босые ноги.
Светилось «Мы устали» на ступнях.
153
Рыбак мычал в тяжелом сие мужицком,
и, вздрагивая зябнуще со сна,
вздымалось и дышало «Смерть фашистам!»
у левого, в пупырышках, соска.
Ну а в окне з а р я росла, росла,
и бубенцами звякала скотина,
и за плечо жена его трясла:
«Вставай ты, черт... Очухайся — путина!»
И, натянув рубаху и
штаны,
мотая головой, бока
почесывая,
глаза повинно пряча
от жены,
вставал похмельный
муромец печорский.
Так за плечо трясла его жена,
оставив штопать паруса и сети:
«Вставай ты, черт... Очухайся — война»,
когда-то в сорок первом на рассвете.
И, принимая от нее рассол,
глаза он прятал точно так, повинно...
Но встал, пришел в сознанье, и пошел,
и так дошел до города Берлина...
1903
Все, что дарит нам природа, — не случайно.
Так поклонимся земным поклоном ей.
В ней прекрасная задумчивая тайна,
возвышающая нас, ее детей.
Не случайно джунгли спящие стрекочут,
не случайно шелестит речная гладь.
Так глядит на нас природа, будто хочет
что-то важное глазами рассказать.
Не случайно утром вспыхивают росы
светляками на ладонях у листвы.
Так глядит на нас природа, будто просит
нашей помощи, защиты и любви.
154
Отчего, куда вы так бежите, звери,
мзбёгаясь по тропинкам потайным.
Вы бежите, людям, видимо, не веря.
Понимаю, есть за что не верить им.
Озабоченно стучит природы сердце:
птиц все меньше, в мертвых реках рыбы
Исчезают звери столькие от зверства
к ним, ничем не заслужившим этих бед.
Исчезают от винчестеров, капканов...
Люди добрые, с какой такой поры
превратились вы в недобрых великанов?
Великаны настоящие добры.
Берегите эти земли, эти воды,
д а ж е малую былиночку любя.
Берегите
убивайте лишь зверей внутри себя!
1973
КАТЕР СВЯЗИ!
Не начиналась навигация
и ожидалась много позже,
а письма с просьбами, наказами
л е ж а л и грудою на почте.
А там рыбацкие каракули
уплыть напрасно порывались,
корили, жаловались, плакали,
в любви неловко признавались.
Напрасно лайки перед волнами,
глазами рыская в тумане,
нЗ днищах лодок перевернутых
лежали серыми холмами.
Но, словно призрак, что пригрезился
в томительном однообразье,
155
седыми мачтами прорезался
обледенелый катер связи.
Он был заезженный, злмурзанпый,
но д л я рыбацкого селенья
звучало самой лучшей музыкой
его простудное сипенье.
II, нам конец на берег выкинув,
таскали молча, деловито
матросы, мрачные как викинги,
в мешках дерюжных души чьи-то.
И катер вновь пошел намаянио,
бортами льды ломая трудно,
а я среди мешков наваленных
л е ж а л в его промозглом трюме.
Я всею мечущейся совестью '
ответ выискивал в мученье:
«А что же я такое, собственно,
и в чем мое предназначенье?.
Неужто я — лолчонка утлая
и, словно волны, катят страсти,
швыряясь мной?» Но голос внутренний
мне отвечал: «Ты — кагер связи.
Спеши волнами разъяренными,
тяжелый от обледененья
меж всеми, льдом разъединенными
и ждущими объединении.
Еще начала навигации
придется ждать, пожалуй, долго,
но ты неси огни негаснушие
соединительного долга.
И пенной жизнью, как Печорою,
сквозь все и льдины и норд-весты
вези в себе мешки почтовые,
где безнадежность и надежды.
156 ,
По помни, спои гудок надсаживая,
что, лишь утихнут непогоды,
пройдут водой, уже не страшною,
взаправдашние пароходы.
И рыбаки, привстав над барками,
на них смотреть, любуясь, будут
и под гудки холено-бархатные
твои сиплый голос позабудут. .
Но ты, пропахший рыбой, ворванью,
не опускай понуро снасти.
Ты свое дело сделал вовремя —
и счастлив будь. Ты — катер связи».
Так говорил мой голос внутренний,
внушая чувство вещей ноши,
и был я весь какой-то утренний