Присягнувшие Тьме
Шрифт:
Что ж, в самом деле медсестра сослужила добрую службу газете «Ора». В двенадцать лет она чудом исцелилась, а в тридцать стала убийцей: банальной эту историю не назовешь. Глубоко затянувшись, я задумался. За противоречивыми фактами чувствовалась скрытая логика. Не может быть, чтобы два столь противоположных события случайно произошли с одним и тем же человеком. Я взял следующий конверт: апрель 1996 года.
«Ора», 12 апреля 1996
ЧУДЕСНОЕ ИСЦЕЛЕНИЕ АГОСТИНЫ НАКОНЕЦ ПРИЗНАНО ЦЕРКОВЬЮ!
После двенадцатилетней проверки исцеление
Этой новости мы ждали целых двенадцать лет. Никто в Сицилии не забыл историю Агостины Джедды, которая вскоре после паломничества в Лурд за одну ночь излечилась от смертельной гангрены. Ни один житель Катании не сомневался, что это чудо, но Католическая церковь проявила сдержанность. Монсеньор Кореи, архиепископ Катании, сразу же заявил: «Мы вынуждены быть очень осторожны. Церковь не желает подавать верующим ложную надежду. О чисто медицинских вопросах Церковь судить неправомочна. Чтобы высказать окончательное мнение, мы должны обратиться к другим специалистам, чьи исследования могут продолжаться годы».
Понадобилось двенадцать лет, чтобы комитет международных экспертов, а затем комиссия Ватикана наконец признали исцеление Агостины Джедды чудом. Прежде всего выздоровление было подтверждено не только больницей Катании, но и Лурдским бюро медицинских освидетельствований.
Доктор Бухольц, глава Лурдского бюро, заявил: «Прежде чем утверждать, что совершилось «внезапное и необъяснимое исцеление», мы обязаны убедиться в том, что болезнь действительно была неизлечима и лечение не проводилось. Если же больной подает признаки выздоровления, мы выжидаем несколько лет, чтобы убедиться, что он действительно исцелился. И лишь тогда в сотрудничестве с Церковью мы передаем историю болезни в Международный медицинский комитет, в который входит около тридцати врачей, невропатологов, психиатров разных национальностей, католиков или неверующих. После долгих исследований эти специалисты подтверждают или опровергают необъяснимую природу исцеления».
Как только свершившийся факт будет признан врачами, Папский престол возвращает дело себе и берет на себя духовную сторону расследования. Монсеньор Перье, епископ Лурдский, пояснил это следующим образом: «Для Церкви физическое исцеление — всего лишь один из аспектов чуда. Это внешнее проявление исцеления более глубокого и более духовного. И поэтому мы обращаем пристальное внимание на духовную эволюцию исцеленного. Так, например, мы не признаём чудесно исцеленным человека, который пытается обогатиться благодаря тому, что ему пришлось пережить, или после своего исцеления не будет проявлять свою религиозность. Хотя в большинстве случаев в том, что касается веры, чудесно исцеленные ведут себя безупречно, доказывая тем самым, что достигли более высокого уровня духовности».
Именно к этому типу исцеленных относится Агостина Джедда. С годами девочка стала медсестрой и продолжала ездить в Лурд, чтобы помогать больным и паломникам. По общему мнению, Агостина милосердна и всегда помогает ближнему. Увидев ее, вы прежде всего будете поражены ее сдержанностью и смирением. Ныне, в двадцать четыре года, от нее исходит истинный внутренний свет. Она по-прежнему живет в Патерно вместе со своим мужем Сальваторе, электромонтажником. Живут они скромно, снимают квартиру в муниципальном доме с умеренной арендной платой.
Теперь, когда чудо официально признано, как относится она к тому, что стала божьей избранницей? Она сконфуженно улыбается: «Конечно, мое исцеление не случайно, однако ничто во мне самой не может объяснить это божественное вмешательство в мою судьбу. Я была обычной девочкой. Молилась без особого рвения, и вообще у меня было очень наивное представление о религии. С тех пор я о многом передумала. Я полагаю, то, что произошло со мной, в конечном счете соответствует Святому Писанию. Ведь я была самой обычной, первой встречной, и именно поэтому, я думаю, выбор Пресвятой Девы пал на меня. Просто-напросто была спасена девочка».
Двуликая женщина. Похоже на название фильма. Наполовину ангел, наполовину демон. Как получилось, что Агостина, божья избранница, вдруг свихнулась и стала истязать собственного мужа? Меня снова охватило чувство какого-то несоответствия… С одной стороны, оба этих факта никак не вяжутся друг с другом — они совершенно противоположны. А с другой — какая-то невообразимая связь должна существовать между чудом исцеления и убийством…
Пока я нашел хотя бы начало ответа на один из своих недавних вопросов. Почему Люк интересовался ассоциацией для паломников? Потому что Агостина совершала поездки с этой организацией. Даже была их усердной добровольной помощницей. Чего же искал Люк в этой ассоциации?
Я вынул из конверта фотографии. Агостина в пятнадцать или шестнадцать лет, кланяющаяся папе Иоанну Павлу II. Двадцатилетняя Агостина катит инвалидное кресло в лурдской толпе, на ней голубая вуалетка добровольной сотрудницы посвященного Богоматери города. И наконец Агостина за работой: в белом халате и с легкой улыбкой на лице. Прямо святая. Воплощенное смирение. Само милосердие и сострадание. И при этом она живет обычной будничной жизнью.
13 часов
От квестора Микеле Джеппу по-прежнему никаких новостей. Я один здесь, в этом просторном зале, укрывшийся в прошлом от грозного настоящего: от извержения вулкана и чрезвычайного положения наверху, над моей головой…
Вернувшись к каталожным ящикам, я вытащил конверт «2000», посвященный Агостине. Но ничего нового не узнал. На стройке найдено тело Сальваторе. Агостину задерживают в ее доме. Она сразу во всем сознается, но ничего не говорит о мотиве преступления. Подобное дело давно должно было быть передано в суд. Однако Агостина до сих пор находится в месте предварительного заключения. Расследование все еще не закончено. Я догадывался, что ее защитники — знаменитые адвокаты Папского престола — приложили к этому руку.
Были там и другие фотографии — тело в том виде, в каком его нашли. Я уже видел фотографии Сильви Симонис, но эти тоже впечатляли. Конечности, изъеденные до самых костей, таз, кишащий личинками насекомых, верхняя часть тела в ужасных ранах. В рот засунуто распятие. Криминалисты, все в масках, от зловония едва держались на ногах.
Я оторвался от снимков и оглянулся вокруг. Архивариус, припав к экрану телевизора, следил за извержением Этны. Я потихоньку сунул фотографии под плащ. На войне как на войне. Одну фотографию обезображенного тела, один полицейский портрет Агостины и снимок, где она со своей голубой вуалеткой так похожа на ангела. Я снова сложил конверты в хронологическом порядке, оставил их на стойке, помахал рукой хозяину подземелья и вышел.