Притворись моим
Шрифт:
– Аборт?
– поднимаю на подругу ошарашенные глаза.
– А ты не знала, что ли? Ну, да, было дело.
– Нет, ты что, мне аборт сделать предлагаешь?
– я не могу поверить своим ушам.
– А ты что, рожать собралась?
– взгляд недобрый, прищуренный.
– Только не говори, что собралась!
– Конечно! Это же мой ребёнок!
– Ты совсем дура или как? Ты хоть понимаешь, что несёшь?
– повышает тон.
– Тебе двадцать лет: ни мужика, ни кола, ни двора, работаешь горничной и ещё целый год учиться! Какой тебе
– Исключено. Я... что-нибудь решу. Не знаю, может, устроюсь на какую-нибудь другую работу. Где платят лучше.
– Ага, прям беременных студенток везде ждут с распростёртыми! Ты с какой луны свалилась?
– Ну, у меня мама есть... бабушка.
– Мама?
– лицо Светки озаряет ехидная улыбка.
– Насколько я помню, мама твоя, уж прости, не от мира сего. Она тебя в поститутки из-за простого поцелуя записала, а тут беременность не пойми от кого!
– Отец этого ребёнка - Марк, и тебе прекрасно это известно, - цежу сквозь зубы и неосознанно прикладываю ладони к пока ещё плоскому животу.
– Я найду возможность с ним встретиться.
– С кем?
– Светка застывает с чайной ложкой в руках.
– С Марком. Он отец и должен знать.
Ложка плюхается в чай, обдав стол тёмными каплями.
– Нет, ты точно умом тронулась! Снова здорова! Месяц считай эту дурь из башки своей выбить не могла, наконец-то опомнилась и нате вам - опять искать побежит. Да ему ни ты, ни твой ребёнок сто лет не сдались! Он про тебя уже забыл давно и кувыркается со своей Дариной, - проговорив всё это с какой-то чересчур яркой агрессией, подаётся вперёд и вкрадчиво так: - Или ты думаешь, что у него совесть проснётся, он бросит её и женится на тебе? Или деньгами помогать будет?
– Мне не нужны его деньги. Но просто...
– Что просто? Вот что - просто?! Не позорься, Кострова! Ну есть в тебе хоть капля женской гордости?
– в тоне её голоса откровенные ноты укора.
– Сделай аборт и живи себе спокойно. Найдёшь потом нормального парня, замуж выйдешь. А с прицепом, знаешь ли, ой как трудно потом личную жизнь устроить.
– Ребёнок не прицеп! И мне никто не нужен! Ни Марк, ни кто-то другой.
– А теперь вспомни историю своей матери, - намеренно давит на больное.
– Легко ей было без сбежавшего отца тебя поднимать? Вон, свихнулась даже на этой почве.
– Моя мама - нормальная!
– видит Бог, ещё одно слово... Да, Немоляева грубиянка с языком без костей, но меру знать нужно.
Я согласна, что нашу семью не назовёшь идеальной, как и отношения внутри неё. Может, моя мама где-то перегибает, но она моя мать и другой у меня нет!
А если бы она тогда сделала аборт, меня бы сейчас просто не было! Разве я могу лишить человека, у которого уже наверняка бьётся сердце, права на жизнь? Я же не Господь Бог!
К тому же разве женщины не предназначены для того, чтобы рожать детей от любимых мужчин? Пусть даже от мужчин, которые им не принадлежат...
Беременность - это истинное счастье. Да, счастье! Но почему же так больно и горько... Нет, не от того, что я стану матерью-одиночкой, а от того, что ребёнок не будет знать отцовской любви. Сама росла так, знаю не понаслышке.
– Брось ты, Злат, не бросайся пока громкими словами, - уже спокойно вещает Светка.
– Подумай хорошенько. Время у тебя наверняка есть, эти дела до двенадцати недель решаются, а у тебя там наверняка не столько.
– У меня задержка пять недель.
– Пять недель?
– Немоляева присвистнула и уставилась на мой живот.
– А чего раньше молчала?
– Не знаю. У меня и раньше такое довольно часто случалось, не придала должного значения. Да и, что уж - последний месяц был для меня очень трудным, ни до чего было... К тому же кроме задержки меня совсем ничего не беспокоило. Вот до этой недели, - тоже опускаю глаза на свой живот.
– Да и не важно, какой там срок, аборт я всё равно делать не буду.
– Ну и дура! Потом сильно пожалеешь. А если мажора своего отыщешь - дура будешь вдвойне!
– в сердцах выплюнула Немоляева и даже из-за стола поднялась, так и не допив свой чай.
Понятия не имею, чего вдруг она так разволновалась, будто ей этого малыша на ноги одной поднимать. Да и вообще, разве хорошая подруга посоветует убить ребёнка? В голове не укладывается!
Не знаю почему, но у меня нет какой-то дикой паники, только осознание, что совсем скоро моя жизнь кардинально изменится.
С ума сойти, я стану мамой! Наш с Марком ребёнок... Был бы он рад этой новости, если бы мы сейчас были вместе? Мы никогда не говорили с ним о детях, не успели... Мы вообще о многом не успели поговорить. А теперь он с другой... а наш сын - а я уверена, что это мальчик - будет расти без отца. В лучшем случае с молодой одинокой матерью, а в худшем - ещё и с помешанной на религии бабкой... Четыре года назад я убежала из этого ада и всё ради чего? Чтобы снова потом окунуться в это всё и окунуть своего ни в чём неповинного малыша?
А Марк... Есть ли действительно смысл его искать?
Он не искал меня целый месяц, не дал как-то о себе знать. Да он даже трубку не брал с неизвестных номеров. А я ведь звонила! Я не нужна ему, это так очевидно... Мы не нужны.
Какой смысл искать того, кто не хочет, чтобы его нашли? Чтобы унизить себя ещё больше?
Пора уже снимать эти чёртовы розовые очки.
В носу защекотало и слёзы полились сами собой. Нескончаемым потоком. Уронив голову на сложенные на столе руки, я позволила себе эту маленькую слабость, пообещав, что это точно в последний раз.
Из-за него - в последний.
Часть 64
Услышав, как ревёт Кострова, Света Немоляева отошла от двери кухни и поплелась в свою комнату. Отыскав безразмерную сумку, нашла среди разнообразного хлама пачку сигарет и закурила прямо там же, сидя на кровати, не выходя на балкон и не открывая окно.
Кострова беременна, вот это новости! И от кого - от сына олигарха!
Само по себе материнство - это ярмо на шею, Света детей в принципе не хотела, ближайшие лет десять точно, но ребёнок от наследника гостиничной империи перспектива очень даже заманчивая. Это же в корне меняет дело!