Притворная дама его величества
Шрифт:
— Месть маркизу за то, что он отбирал у крестьян старый скот, — ожил его высокопреосвященство, я только наморщила нос. Мне представили это как щедрый выкуп, но кто знает, сколько маркиз по факту за каждую кобылу платил. — Но полно, для крестьянина слишком умно. Покойная де Меруж подговорила крестьян, чтобы враз избавиться от королевы, от вас, дитя.
Я опять скривилась — однако, я такая фигура или
— От маркиза, поскольку его величество гибели ее величества никому бы из вас не простил. Но, может, не де Меруж, его величеству через месяц исполняется восемнадцать, вот тогда мы посмотрим, кто из тех, кто вертится подле престола, сделает первый шаг.
Я наклонила голову. Кажется, мои кривляния наконец-то кардинала задели. Мерзость, какая же мерзость. Не попытки забраться в постель к королю, а вот эти все… голодные игры престолов.
— Увольте, — засмеялся его высокопреосвященство, истолковав мое выражение лица по-своему. — Я слуга господень. Додумайте детали интриги сами, милое дитя. Во дворце сейчас будет занятно, но вы же не хотите возвращаться туда. Не хотите — не надо. Но что же мне с вами делать?..
У него были мотивы играть со мной — пусть, не это самое страшное. Он предлагал способы решения возникшей проблемы — это устраивало его не меньше, чем меня. Проблема была, я это не отрицала. Мариза как-ее-там даже не придворная дама. Придворной дамой ее величество назвал Адриану де Аллеран. Придворной, притворной, да, притворщиц подобно мне местный гадюшник еще не видел.
— Я не могу дать вам титул, — озвучил мои догадки кардинал. Даже если он и умел читать мысли, мне это было уже без разницы. — Я не могу вас оправдать за подмену. Я не могу сделать вид, что не знаю — вы совершили преступление. Я не король, не королевский судья, мне нет права казнить или миловать. Вы были на очень правильном месте, но, к сожалению, больше не можете там быть. Впрочем, все еще можно поправить, если вы согласитесь выйти замуж… или уйти в монастырь.
— Да, — быстро сказала я. — Да, ваше высокопреосвященство. Я хочу уйти в монастырь.
Ее величество пробудет здесь не один год. Вы там, возле трона, долго возитесь с простыми расследованиями, и вы правы, спокойней будет, если королева вернется тогда, когда все сорняки со своего огорода вы наконец-то
— Я буду с ее величеством как сестра.
У меня тут еще куча дел, ваше высокопреосвященство. Масса планов. Например, ясли и сад для крестьянских детей. Детская смертность у вас шокирует. Дом престарелых. Это угодно господу, вам понравится. Может быть, калечный приют, какой открыл святой Мартин в Клейдарии, почему здесь их нет? Я буду жить, наслаждаясь тем, что наконец-то могу не думать о хлебе насущном.
— Откажетесь от мирских радостей? Даже тех, каких вы не знали?
За каждую радость придется платить сполна, старый ты тролль. Особенно здесь, где эти радости словно рулетка. Заболевания, беременность, роды — сомнительное удовольствие, прямо-то говоря.
— «Нет выше радости, чем засыпать и знать, что твой день завершен так, что завтрашний день не страшен», — процитировала я строки из Книги, понадеявшись, что точно. Давайте заканчивать разговор, ваше высокопреосвященство. Или отпустите уже эту мышь, или сверните ей шею магией. Все равно так или иначе я что ходила вокруг палача, что буду ходить, если только…
Искры с пальцев его высокопреосвященства сорвались и закрутились над столом небольшим ярким шаром. Мне бы вскрикнуть, шарахнуться, и все-таки нет — того, что происходило, я не боялась. Я смотрела как завороженная и ощущала, как вместе с этим странным, ярким, но не режущим глаз светом меня словно бы овевают уверенность и покой.
Кажется, это была просто магия, та, которая дана господом. Та, которая не может причинить никому вред.
И когда на мгновение шарик вспыхнул, а после распался, я увидела на столе монашеский знак. Трехлистный цветок. И рука кардинала замерла над ним.
— Какое же имя дать вам, сестра, вместе со знаком принадлежности к слугам господним? — спросил кардинал.
— Элпис.
Это имя значит — Надежда. Мне она очень нужна, и пусть каждый раз, окликая меня, мне ее неосознанно дарят. Неисповедимо, что ждет меня дальше, но дайте надежду — и я осилю любую, даже самую сложную и гибельную дорогу.
Просто я не привыкла сбиваться с пути.