Притворная дама его величества
Шрифт:
Ой ли, ваше величество? И теперь я засомневалась, права ли я была, когда настояла на том, чтобы мы сидели и ждали. Именно маркиз занимался лезарами…
Измена, кричали они? А что я там предложила?
Я предложила в голод кормить лезаров скотиной и лошадьми. Все меня высмеяли, но вот же нет, маркиз испробовал мой совет в деле, а значит, он понял, что лезары охотно жрут скот. Но у нас не было никакого скота, только лошади.
А у лезаров сейчас хватает еды. Разве не так?
Значит, измена. Бесспорно, но чья? Маркиз изящно расправился с королевой. Если я выживу, вся вина будет на мне, никто не будет исследовать причинно-следственные связи, и даже если я что-то найду в свое оправдание, никто меня слушать не станет. Отправят на плаху, но самое страшное вовсе не это. Малышка София может погибнуть.
Время шло. Дормез оставили в покое, и еще с полчаса мы сидели, прислушиваясь к кряхтению сытых тварей. Затем я все-таки осторожно выглянула в окно — нет, я сходу насчитала штуки три, причем у них еще был брачный период… М-да. Я, конечно, понимала, что ферзь из пешки создается для того, чтобы иметь преимущество и чтобы его взяли и съели, но не в прямом же смысле этого слова?
Еду мы нашли, но никому кусок в горло не лез. Измученная София уснула на коленях Теодоры, и ей, бедной, было очень неудобно и больно сидеть в одной позе, но она терпела. Небо в окне светлело, стало совсем свежо, я снова высунулась на разведку и тут же шарахнулась назад, увидев прямо перед глазами неподвижный хвост.
Шок! Сенсация! Уберите от экранов детей и беременных женщин! Ее величество вместе со свитой съедена стаей лезаров. Я тяжело привалилась к стенке и закрыла глаза.
Мы прижались друг к другу. Нам было тепло. Нам было даже удобно, но все равно это было какое-то ожидание смерти. Такое, непредсказуемое. Не знаю, как прочие дамы, но я не хотела надеяться ни на что, отключила все возможные мысли и все-таки провалилась в сон, а проснулась от резкой боли в плече.
Антуана с такой силой вцепилась в меня, что я чуть не заорала, но вовремя вспомнила все и только дернула руку. Антуана же приложила палец к губам и указала на темное окно — «послушай!».
София и Теодора спали. Я насторожилась: кто-то ходил там, снаружи, лезар, человек? Волк? Да мало ли кто?
Но потом в стенку раздался стук, и прежде, чем остальные сообразили, я завопила:
— Эй! Там, кто там! Мы живы! Помогите нам!
Наверное, случись это все в прошлой жизни, я разрыдалась бы от облегчения. Ну или в этой жизни, если бы нападение пришлось на период буйства гормонов. Буйство было сильным, но кратковременным, в остальное время Мариза была даже спокойнее, чем Мария в те годы. Только что не такая уставшая, где мои подлинные двадцать лет?
Сейчас я просто взирала на все с облегчением. Пусть кругом была бойня — люди, лошади…
— Не позволяйте ее величеству смотреть! — прошипела я Антуане, вылезавшей следом за мной.
Дормез лежал на боку, и один из стражников, которому удалось уйти, качая головой, осматривал веревки на крыше. Он перехватил мой многозначительный взгляд, кивнул и подошел ближе.
— Кто-то привязал тушу, ваша милость. Видите? Она и приманила их.
Да, я даже знала когда. Я запомнила — когда мы последний раз меняли лошадей. Как дать ему понять и при этом самой не подставиться?
— Последняя деревня, — сказала я. — Иначе лезары напали бы раньше.
Ее величество увели в экипаж, который ушел в лес от атаки лезаров, а потом добрался до ближайшей деревни и привел подмогу. Как признался стражник, был единственный шанс: мчаться за помощью и надеяться, что мы не вылезем из дормеза. Несколько стрелков, которые пытались помочь нам, поплатились за это жизнью. Ближе к утру к дормезу подкрались «разведчики» и выяснили, что лезары улетают. Когда свалил последний, нас пришли выручать.
— Значит, нельзя было ехать в таком экипаже, — подвела итог я. — Нужна была легкая и проворная карета. А знаете, кто приказал снарядить дормез?
Бедняга вылупился на меня. Что? Ах, да. Традиции и «как же иначе»?
Мне все же требовалось еще кое-что уточнить.
— А как же армия? Когда идет война? Как лезары не нападают на армию?
— Ваша милость, однако, шутить изволит. Такую тушу только из пушки можно, и мушкет не всегда пробьет. А так… — он немного смутился и прикинул, говорить правду или зачем-то меня пощадить. — Так это, ваша милость, трупы, им-то ведь все равно уже?.. Вот и оттаскивают их с поля боя, ну а так, если уж полководец хорош, так и использует лезаров. Вот генерал де Сото, отец господина маркиза, он же боем у гор Пирреи прославился знаете почему? Так дождался, пока эсканцы на нас пойдут, а там из мушкетов первые ряды покосил… Так неинтересно вам это, наверное, ваша милость.
Ну почему, вздохнула я, интересно, но не стоит показывать интерес.
Да, я успела узнать, что похороны тут не носят такой сакральный характер. Собственно, и хоронили-то далеко не всех, разве что королей и отцов церкви, прочих сжигали. На войне было не до условностей, тем более что Книга гласила — душа покидает тело по воле господней. «Не хранят ветхий дом, но рушат», — так было сказано.
Мы прибыли в монастырь поздно вечером.
Первое, что я увидела в наступивших сумерках — это поля. Мрачный лес внезапно кончился, и во все стороны потекла бесконечная юная зелень и синий бархат неба над ней. Выплыл месяц, тоненький, острый, гулял ветерок, с полей пахло чем-то сладким и терпким. Затем в темноте проступили яркие огоньки и очертания стен.
Я была во многих европейских монастырях. Пафосные громадины Франции, яркие, аккуратные ряды прилепившихся друг к другу домиков в Германии, сливающиеся с горами и зеленью галереи на Кипре. И я, конечно, не разбиралась в конфессиях, да мне было это и безразлично, но я гадала — на что будет похож монастырь в этом мире?
Наверное, ни на что и на все сразу одновременно. Двухэтажные строения с темными крышами, под которыми горели знаки. Сводчатые арки. Окна причудливо раскрашены в красные и белые цвета, в ночи они казались черно-белыми, и только подъехав ближе, я рассмотрела, что все же красный. Цвет Ордена Возмездия, вспомнила я.
Монастыри здесь не обносили заборами. Я еще на картинках увидела это и удивилась — как, ведь во все времена монастыри были укреплениями? Но оказалось, что из-за того, что религия была для всего мира едина, никто и никогда не покушался на священные земли. Вот что, поняла я, это потому, что есть магия, нет ни сомнений, ни разногласий, и различия лишь в ритуалах, но различия территориальные, так, например, в Клейдарии использовали виноград, а у нас — яблоки для церемонии «восхваления урожая». В какой-то притче я даже прочитала такое — «нет воина и врага, есть творение Господа, и в каждом доме Господнем каждый найдет кров и хлеб».