Притворщик
Шрифт:
– Я?! Да ты лучше про себя рассказывай!
– Ну… Я к отцу приехала на юбилей.
– Надолго? Успеем где-нибудь встретиться? Или и тут нос станешь воротить? – подозрительно сощуривается Гордеева.
– Да ты что, Свет?! Нет, конечно. Боже, запиши мой номер. Обязательно спишемся. И увидимся. Я просто…
Просто не смогла общаться с теми, кто знал, что моя свадьба расстроилась. Тогда бы мне пришлось объяснить почему. А это было так унизительно и так стыдно, что я предпочла порвать все связи, чтобы только
Не веря своим глазам, отхожу на шаг, не выпуская из рук Светкиных запястий. Кручу-верчу ее. Располнела. Беременная, что ли? Перекрасилась. Совсем другая стала. Мы все другие… От осознания этого накатывает острая тоска по прошлому. В котором я еще была доверчивой и смелой. В носу щекочет от подступающих слез.
– Потом расскажешь! Сейчас я на прием к гинекологу опаздываю. Уже на целых семь минут, черт!
– Ты здесь наблюдаешься, что ли? – озаряет меня.
– Да прям. Откуда у меня такие бабки? Так, на УЗИ отправили. В женской консультации аппарат сломался. Ну, я побегу. Номер у меня прежний! Напишешь?
– Обязательно! – кричу пятящейся подруге. Светка довольно кивает, разворачивается и скрывается в недрах коридора. Встреча с Гордеевой, которая сейчас, может, и не Гордеева вовсе (я не успела рассмотреть кольцо на ее пальце), еще больше выбивает из колеи. Я же склонна думать, что уже давно другая. А прошлое вот так выскакивает из-за угла, и я понимаю, что во многом я все же осталась прежней… Понять бы, хорошо это или плохо?
– Привет. Я уж заждался.
Плечи невольно каменеют. Напоминаю себе, что надо бы к этому отнестись проще. Набираю полную грудь воздуха.
– Привет.
– Отлично выглядишь.
– Это все операция. Надеюсь, ты не сильно расстроился, что отец выделил мне на нее деньги.
– Он волен делать что хочет.
– Ну да, – усмехаюсь я. Может, со мной Матиас поступил и не лучшим образом, но в отношениях с отцом он ни разу не сплоховал. Мат действительно, насколько я знаю, не пытался повлиять на его решения. Даже в том, что касалось наследства. Вместо этого он придумал, как ему выкрутиться постфактум. Очень умно.
– Ты его дочь. Он тобой очень гордится. Если ты не против, пройдем в мой кабинет? Не здесь же нам разговаривать.
Пожав плечами, прохожу в указанном направлении. За спиной захлопывается дверь. Здесь, несмотря на исправную систему климат-контроля, запах Матиаса ощущается очень явно. Это сбивает с нужного настроя, утаскивая мои мысли куда-то не туда.
– Тобой отец гордится не меньше. Я рада, что ты здесь, рядом с ним.
– Ну, кому-то же надо было.
Я внутренне ощетиниваюсь.
– Ты на что-то намекаешь?
– Я озвучиваю очевидный факт. Ты-то уехала.
– Может, тебе напомнить, почему?
– Напомни.
Теперь плечами пожимает Матиас. За четыре прошедших года те, кажется, стали еще
– Хорошо. Ты меня обманул.
– В чем?
Нет, это немыслимо. У меня от злости начинает пульсировать в висках. Кажется, я погорячилась, когда решила, что смогла оставить эту историю в прошлом.
– Нет, ты ответь. В чем я тебя обманул? Может, я клялся тебе в любви?
Господи Иисусе.
– Нет. Не клялся, – хриплю я, осознав, что тут он меня подловил.
– Тогда что не так?
– Ты хотел жениться на мне из-за наследства.
– Ты услышала вопли матери и уверовала, что все про меня поняла? Не дала шанса объясниться. Сбежала, как последняя трусиха. А все почему? Да потому что ты только и ждала чего-то такого.
– Чего-то такого? – повторяю я попугаем, облизав пересохшие губы.
– Вот именно. Ты же никогда не верила, да? Никогда мне не верила. Потому что считала себя недостойной.
Глава 20
Первая мысль, конечно – да что этот мудак себе позволяет? Я открываю рот, но, захлебнувшись собственным возмущением, издаю только стремный булькающий звук. И больше ничего. Резко отворачиваюсь. Гашу порыв сбежать и вместо этого, напротив, прохожу вглубь комнаты. В самое ее сердце. Поворачиваюсь к окну, из которого открывается невероятный вид на мост. Там, снаружи, ветрище. Мысли в голове кружатся, как ошметки мусора, подхваченного его порывами. Чтоб замедлиться, дышу, как учили. Отказав себе в жалости, отстраненно препарирую сказанное. Ведь на самом деле Матиас не сказал ничего нового. Ничего, в чем бы я сама себе не признавалась в редкие минуты откровений.
– Ты молчишь.
– А ты ждал, что я устрою истерику?
– Да нет. Но что станешь все отрицать – очень даже.
– Не вижу смысла отрицать очевидное, – парирую я, громко сглотнув. – Моя самооценка действительно была на дне. Я на самом деле не могла поверить, что заинтересовала такого мужика как ты. Но как показала жизнь, в тот раз мои страхи имели под собой почву, не так ли?
– Я бы никогда тебя не обидел.
Оборачиваюсь. Потому что эти слова требуют зрительного контакта. Без этого – эффект не тот. Да и как понять, можно ли им верить?
– Ты собирался на мне жениться из-за бабла. По-твоему… – лижу губы, – это нормально? Ну, то есть… никаких обид? Врешь ты все. Если бы ты действительно думал, что в этом нет ничего такого, так и не скрывал бы своих намерений. А ты… Да, в любви не клялся. Здесь, конечно, мне тебе предъявить нечего. Но все же ты вел себя так, будто…
– Будто? Ну! Договаривай.
– Будто я тебе нравлюсь.
– Ты мне нравилась.
– О, да хоть сейчас не ври! Какой в этом смысл?!
– Вот именно. Смысла врать нет. Вот почему я говорю правду.