Притворство с привилегиями

Голд Лили

— Не указывай мне, что делать, — огрызаюсь я, возясь с молнией на его брюках. Ему требуется полсекунды, чтобы высвободить свою пульсирующую эрекцию, выровняться и войти в меня. Я сдерживаю крик удовольствия, когда он глубоко погружается в меня.

Ох. Боже. Хорошо. Вот так. То, что мне нужно. Впервые за сегодняшний день я чувствую, как расслабляется все тело. Будто зуд глубоко внутри меня наконец-то почесали.

Зак стонет, прижимаясь своей шершавой щекой к моей, и замирает на секунду, давая мне привыкнуть к ощущениям.

— Порядок?

Я киваю,

и Зак отводит бедра. Затем врезается в меня. Мой рот приоткрывается, когда он делает это снова. Снова. Снова. Снова. Он толкается в меня, горячо и небрежно, дрожь сотрясает его тело с каждым толчком. Его глаза плотно закрыты, как будто ему невыносимо смотреть на меня. Я наблюдаю за ним туманным взглядом, пока удовольствие пронизывает меня насквозь.

Я не привыкла к такому Заку. Обычно ему нравится дразнить. Сводить с ума своим ртом и пальцами, пока я практически не начинаю его умолять. Но сейчас, похоже, он в бешенстве. Его рука сжимает мои волосы в кулак, теребя их, растрепывая тщательно уложенные локоны.

— Если бы мне было не плевать на прическу, — выдыхаю я, — у тебя были бы проблемы.

Зак ничего не говорит, снова погружаясь в меня. Мое тело содрогается, по нему пробегает дрожь, и я использую ноги, чтобы притянуть Зака ближе. Мне нужно, чтобы он был ближе. Чтобы каждая частичка нас соприкасалась. Чтобы он был внутри меня. Моя киска такая чувствительная и болезненная, что это почти причиняет боль. Я прижимаюсь к Заку, отчаянно нуждаясь в давлении, несмотря на боль. Я ничего не могу с собой поделать. Мне это нужно. Я насквозь мокрая и постепенно становлюсь все более и более безумной по мере того, как давление внутри меня нарастает.

— Боже, — бормочу я. — Пожалуйста. Пожалуйста, пожалуйста.

— Что «пожалуйста»? — Зак двигает бедрами, задевая чувствительную точку внутри. Влага стекает по моим бедрам, и я сдерживаю тихий стон, яростно двигая бедрам. Я так близко.

— Больше, — выдыхаю я, и Зак быстро подчиняется. Потянув вниз вырез платья, он начинает массировать грудь. Я выгибаюсь, отголоски удовольствия проносятся сквозь меня и сжимают внутренности. Зак рычит, опускает голову и втягивает в рот одну твердеющую вершинку. Горячий влажный язык скользит по чувствительной коже, и я вздрагиваю всем телом. Холодный ночной воздух обдувает грудь, вызывая покалывание.

И все же этого недостаточно. Я опускаю руку между нашими телами, скользя ею по своему животу. Зак хватает ее и прижимает к стене.

— Нет, — рычит он.

— Если ты не хочешь прикасаться ко мне, это сделаю я.

Зак наклоняется вперед и проводит языком по моей шее, освобождает запястье и просовывает руку мне между ног, не останавливая движений бедрами. Я задыхаюсь, мое тело дергается, когда мозолистый палец соприкасается со сладким местечком.

— Ох. Боже. Зак. — Я откидываю голову назад, прислоняясь к стене. — Зак.

Его бедра прижимаются к моим.

— Не надо, — бормочет Зак. — Не произноси моего имени.

Я кусаю его за ухо, достаточно сильно, чтобы он вздрогнул.

—

Я буду говорить все, что мне, черт возьми, вздумается. — Я снова кусаю его, сильно впиваясь зубами в мочку уха.

Он стонет, утыкаясь лицом в изгиб моей шеи.

— Ты такая… — он замолкает.

— Да, — признаю я. — Такая.

Его хватка на мне усиливается. Зак врезается в меня снова и снова, трахая так сильно, что белые звезды вспыхивают у меня перед глазами, и удовольствие сотрясает все тело. Я так увлечена, что мне требуется несколько секунд, чтобы осознать, что моей шеи касается что-то теплое и влажное.

Он плачет?

— Зак. — Я отстраняюсь, мое зрение затуманено. — Эй. Эй. Ты в порядке?

Он кивает мне в шею.

— Посмотри на меня, — требую я, но он не слушается. Я чувствую напряжение, исходящее от него волнами. Его мускулы напряжены и тверды. Он снова толкается в меня, и я задыхаюсь, извиваясь. Я чувствую, как внутри меня нарастает освобождение, словно волна, готовая поглотить меня целиком.

— Зак. Боже. Я сейчас…

Он прижимается своим лбом к моему и запечатывает наши рты поцелуем, заглушая мои крики, когда давление достигает пика, и я кончаю.

На этот раз кульминация не быстрая и резкая, а мягкая и опьяняющая, словно прилив тепла, который становится все горячее и сильнее по мере того, как проходит сквозь меня. Я стону, когда сад, звезды, лунный свет и мягкое сияние фонаря исчезают, превращаясь лишь в шум. Тепло проникает под мою кожу, растекается по венам и обжигает внутренности.

— Боже, — бормочет Зак, прижимаясь еще ближе. Его массивное тело вздрагивает, когда он начинает кончать. Обычно, когда он кончает, то рычит, как медведь; но сейчас Зак хранит полное молчание, крепко стиснув зубы, как будто пытается бороться с удовольствием. Я прижимаюсь к нему, вздыхая, чувствуя, как наши тела сливаются воедино в темнеющем саду.

В конце концов, это чувство проходит, но я не отпускаю Зака. Медленно он опускает меня обратно на землю, удерживая в вертикальном положении, поскольку мои туфли слегка утопают во влажной траве. Я прислоняюсь к нему, переводя дыхание. Сердце трепещет в груди.

То, что мы только что сделали, не должно быть романтичным. Нет ничего поэтичного в быстром перепихоне в укромном месте. Но так или иначе, это так. Я провожу пальцами по волосам Зака, наблюдая, как фонарь подсвечивает его кожу золотым. Зак выглядит прекрасно, растрепанный и запыхавшийся. Запрокинув голову, я прижимаюсь губами к его губам.

— Я люблю тебя, — бормочу я, даже не подумав, прежде чем сказать это. Слова просто вырываются, словно воздух из легких.

Зак вздрагивает, отстраняется, и я, наконец, вижу его глаза. Они налиты кровью и опухли.

Мой желудок сжимается. Я не могла себе этого представить. Он действительно плакал. Что-то не так. Это из-за его ноги? Я сделала ему больно? Я тянусь к Заку и обхватываю ладонями его подбородок.

— Зак…

Он вырывается из моих объятий, натягивает обратно брюки и застегивает пуговицу, тяжело дыша.