Притяжение

Черри Бриттани Ш.

Джейн.

Или Лира?

Я понятия не имел, что за женщина сидела рядом со мной. Но, честно говоря, и без сегодняшних откровений ее сестры, разве мог я с уверенностью сказать, что знал ее?

— Тебя зовут Джейн, — сказал я, крепко сжимая руль. Она кивнула. — А еще тебя зовут Лира?

— Да… — она покачала головой, — …нет, я сменила имя много лет назад. Еще до знакомства с тобой. Когда я решила поступать в колледж, то поняла, что с именем Лира никто не будет воспринимать меня всерьез. Какая юридическая фирма наймет себе сотрудницу, которую зовут Дейзи Палмер?

—

Дейзи, — вздохнул я. — Ты никогда не называла мне своего второго имени.

— Ты никогда не спрашивал.

— А-а-а, ну да.

Она приподняла бровь.

— Ты не сердишься?

— Нет.

— Вау. — Она облегченно выдохнула. — Тогда ладно. Если бы все было наоборот, я бы…

— Но все так, как есть, — оборвал ее я, не желая вести разговоры в конце самого длинного дня в моей жизни.

Она поерзала на своем сиденье, но ничего не сказала.

Остаток пути мы проделали молча. Голова у меня шла кругом от вопросов, на большинство из которых я не хотел знать ответов. У Джейн было прошлое, о котором она не рассказывала. У меня было такое же. Определенные моменты жизни лучше оставлять в тени, и я решил, что семья Джейн — яркий тому пример. Подробности тут излишни. Еще вчера у нее не было сестры, а сегодня есть. Хотя сомневаюсь, что Люси когда-нибудь придет к нам на День благодарения.

Расстегивая на ходу рубашку, я направился прямиком в спальню. Через пару секунд следом за мной вошла Джейн. Судя по выражению лица, она нервничала, но вслух ничего не сказала. Мы оба начали раздеваться. Она молча подошла ко мне и повернулась спиной, без слов попросив расстегнуть молнию ее черного платья. Я помог ей, и она, стянув его с себя, надела одну из моих футболок — Джейн всегда использовала их в качестве ночной рубашки. Она растягивала их своим растущим животом, но я не возражал.

Несколько минут спустя мы уже стояли в ванной и чистили зубы, все еще не произнося ни слова. Чистили, полоскали, сплевывали. Привычный набор действий. Тишина всегда была нашим другом. И сегодняшний вечер ничего не изменил.

Забравшись в кровать, мы выключили светильники на прикроватных тумбочках и по-прежнему не проронили ни слова — даже не пожелали друг другу спокойной ночи. Закрыв глаза, я изо всех сил старался отключить мозг, но этот день что-то всколыхнул во мне и позволил всплыть на поверхность моим воспоминаниям. Поэтому вместо того, чтобы расспрашивать Джейн о ее прошлом, я вылез из кровати и направился в свой кабинет, чтобы погрузиться в написание книги. Мне по-прежнему требовалось написать около девяноста пяти тысяч слов, так что я решил уйти с головой в вымысел, чтобы на время забыть о реальности.

Когда мои пальцы набирали текст, мозг был сконцентрирован исключительно на словах. Они освобождали меня от груза реальности, который жена внезапно обрушила на меня. Слова спасали меня, не давая слишком глубоко свалиться в яму подсознания — туда, где хранилась вся боль моего прошлого. Без творчества мой мир был бы полон потерь. Перестань я писать — и моя жизнь разрушится.

— Возвращайся в кровать, Грэм, — сказала Джейн, появившись в дверях кабинета. За сегодняшний

день она уже второй раз отрывает меня от написания романа. Надеюсь, это не войдет в привычку.

— Мне нужно закончить главу.

— Ты почти не спишь последние несколько дней.

— Ничего страшного.

— У меня их две, — сказала она, скрещивая на груди руки. — У меня две сестры.

Я поморщился и продолжил печатать.

— Джейн, давай не будем.

— Ты целовал ее?

Мои пальцы замерли, и я, нахмурив брови, повернулся к ней.

— Что?

Она провела пальцами по волосам, и по лицу ее потекли слезы. Моя жена снова плакала. Слишком много слез за один день.

— Я спросила, целовал ли ты ее?

— О чем ты говоришь?

— Я задала такой простой вопрос. Просто ответь на него.

— Мы не будем это обсуждать.

— Ты ведь сделал это, не так ли? — Она разрыдалась, потеряв всякую способность мыслить логически. Где-то в промежутке между тем, как мы выключили свет, и тем, когда я ушел в свой кабинет, мою жену постигла эмоциональная катастрофа, и теперь ее разум сочинял истории, построенные полностью на воображении. — Ты целовался с ней! Ты целовался с моей сестрой!

Я прищурил глаза.

— Не сейчас, Джейн.

— Не сейчас?

— Пожалуйста, сейчас только взрыва твоих гормонов не хватает. Сегодня был тяжелый день.

— Просто скажи, целовал ли ты мою сестру? — повторяла она, словно заезженная пластинка. — Скажи. Скажи мне.

— Я даже не знал, что у тебя есть сестра.

— Это не меняет того факта, что ты целовался с ней.

— Иди приляг, Джейн. У тебя поднимется давление.

— Ты изменил мне. Я всегда знала, что это случится. Я всегда знала, что ты будешь изменять мне.

— У тебя паранойя.

— Просто скажи мне, Грэм.

Запустив пальцы в волосы, я сидел и не знал, что делать. Поэтому сказал правду:

— Господи! Я не целовался с ней!

— Целовался! — рыдала она, вытирая текущие из глаз слезы. — Я знаю. Потому что прекрасно знаю ее. Я знаю свою сестру. Может быть, она узнала, что ты мой муж, и сделала это, чтобы отомстить мне. Она уничтожает все, к чему прикасается.

— Я не целовался с ней.

— Она как… как вирус чумы, который никто не замечает. Но я-то вижу. Она совсем как моя мать — все портит и разрушает. Почему никто не видит, что она делает? Не могу поверить, что ты так поступил со мной… с нами. Я ведь беременна, Грэм!

— Я не целовал ее! — выкрикнул я, с такой силой выдавливая из себя слова, что горло сжалось от боли. Мне не хотелось больше ничего знать о прошлом Джейн. Я не просил ее рассказывать мне о сестрах. Я не пытался ни до чего докопаться. Я не приставал к ней с этим. Но, тем не менее, мы почему-то ссорились из-за женщины, с которой я был едва знаком. — Я понятия не имею, что представляет из себя твоя сестра, и знать о ней больше не желаю. Не знаю, что за чертовщина творится в твоей голове, но прекрати вымещать это на мне. Я не лгал тебе. Я не изменял тебе. Сегодня вечером я не совершил ничего плохого, так что прекрати. Ты весь день ко мне цепляешься.