Притяжение
Шрифт:
— У тебя будет встреча с губером?
— Будет, — отвечаю, стягивая с себя мокрую одежду и трусы.
— Когда? Не хочу быть навязчивым, но мне нужно понимать…
— Не раньше, чем все будет готово. Полностью, — обрываю его. — Ему тоже не нужны промежуточные результаты.
— Ясно-ясно…
Взяв полотенце, голый иду в душевые и встаю под воду, упираясь в стену рукой.
Как только мы найдем дольщика, я вылечу к нему, скорее всего без каких-либо уведомлений. Мы уже знаем, что это престарелый бизнесмен из тех, кто стояли у истоков. Ему принадлежит больше ста объектов здесь, в городе, и он давно отошел от дел, ударившись в меценатство и познание себя, то есть превратился
Пятикилометровая дистанция ощутимо приглушила мою потенцию на сегодняшний вечер, это и было целью: выжать из себя по-максимуму, чтобы не дрочить в одиночестве, но даже без стояка в башке чище не становится. Я представляю красные веревки на белой гладкой коже, нежное податливое тело в своих руках, и меня опять накрывает голодом.
Я не знаю, что с ним делать, и не знаю, на что готов пойти, чтобы его удовлетворить.
Сделай Мария Новикова свой первый шаг мне навстречу, я бы не смог ей отказать, но уверен, если этот шаг сделаю я сам, с огромной вероятностью получу в ответ “нет”, ведь она уже решила, что ей лучше держаться от меня подальше, и меня бесит то, что я не могу с этим спорить.
Глава 30
Кирилл
— Извините, у нас тут нельзя курить…
Обернувшись, смотрю на вышедшую из дверей автосалона девушку-администратора. Она колотится от ветра, переминаясь с ноги на ногу и кутаясь в черный пиджак, но не уходит, дожидаясь, пока затушу свою сигарету.
Сделав затяжку, выпускаю дым в сырой вечерний воздух и тушу сигарету об урну, после чего молча направляюсь к своей машине, которую пять минут назад выгнали на стоянку перед входом после недельного ремонта.
Перед тем, как тронуться, с минуту смотрю на лобовое стекло, по которому лупит дождь.
Я не знаю ни одной конкретной материальной вещи в своей жизни, к которой был бы привязан в каком-то ностальгическом смысле.
Ни. Одной.
Если авиакомпания вдруг потеряет мой чемодан, мне будет абсолютно плевать, но в кармане пальто до сих пор звенит охапка мелочи, которую все еще не отправил в мусорное ведро, и я просто уверен — даже когда покину этот город, обнаружу эти монеты все там же — в своем долбаном кармане, потому что таскать их там мне, по необъяснимой причине, все еще не надоело.
Достав из кармана телефон, листаю ленту уведомлений на тот случай, если что-нибудь пропустил.
Я нихрена не пропустил.
Бросаю телефон на пассажирское сиденье и включаю дворники.
Коробка передач ведет себя без нареканий, пока двигаюсь по городу, но решаю сделать петлю, чтобы в этом убедиться. Пару раз мне сигналят, я веду себя на дороге грубо, но сегодня на размеренную езду я не заточен.
Возвращению своей машины я радуюсь по одной единственной причине — она дает бесконтрольную свободу передвижений. Пользоваться услугами водителя для меня все равно, что предоставить в развернутом виде карту своих перемещений любому желающему, а мне не нравится быть как на ладони. Я ломаю любые ограничения вокруг себя, если могу их сломать, но никогда не забываю, что мне в любой момент могут указать на
Я никогда особо не нуждался в деньгах.
Моя мать преподаватель престижного столичного ВУЗа. Мое образование и связи позволяли без проблем заработать даже в восемнадцать, я этим и занимался. У меня был небольшой логистический бизнес к тому времени, как в двадцать четыре встретил Альбину Ахмедову. Это произошло в столичном ночном клубе, и мне достаточно было оттрахать ее один-единственный раз, чтобы уже через два месяца сидеть за обеденным столом в доме ее родителей.
Возможно, уже в следующем месяце я буду держать в руках ключи от самой крупной сделки холдинга за последние пару лет, и в ней будут повязаны слишком влиятельные люди, чтобы я мог хотя бы на секунду забыть, на кой хер притащился в этот город.
Я не испытываю стресса именно потому, что задача мне по силам, и потому, что не пускаю стресс в свою башку, но, когда выйдя из душа, вижу на телефоне входящий от Альбины, с размаха отправляю гаджет в стену.
Звонок мгновенно прекращается.
Я остаюсь без связи, по крайней мере, на остаток этого дня.
Не ковыряясь в разлетевшихся по номеру запчастях, переодеваюсь в спортивную форму и спускаюсь в спортзал, где выгоняю из себя всю дурь вместе с потом и энергией, но этого мало, чтобы рухнуть в кровать и заснуть, поэтому смешиваю виски со льдом и усаживаюсь на диван перед выключенным телевизором.
Забросив голову на спинку и прикрыв глаза, прикидываю, что будет, если, помимо всех прочих звонков и сообщений, этим вечером пропущу еще и попытку связаться со мной от Маши. Обжигая горло алкоголем, прикидываю, что будет, если она вдруг решит это сделать, но не сможет, и ответ у меня только один — не знаю, что будет с ней, но сам я от такого расклада отправляю в стену еще наполовину полный стакан.
Беспокойство о ней, как та самая красная веревка, скрутила мозги.
Я знаю, что Маша в одиночку выкарабкалась из огромных неприятностей, но это не сделало ее кожу хотя бы немного более толстой и непрошибаемой. Она как вода. Мягкая. Двигается, плавно огибая препятствия.
Если попытаюсь ее схватить, просочится сквозь пальцы, потому что сдает назад, как только видит опасность. Убегает и прячется. Я не хочу ее ловить, самый большой кайф я испытал в тот момент, когда она добровольно шагнула в мои объятья. Я, твою мать, хочу ее прямо на месте, когда она проявляет инициативу. Любую. Это настолько неуловимая вещь, что к ней даже не успеваешь привыкнуть.
В двадцать два я был влюблен в женщину на четырнадцать лет старше себя. Это был единственный случай в моей жизни, когда женщина была инициатором разрыва отношений. И тогда, и сейчас, ее страхи мне понятны, но я прошел через все стадии пацанских страданий, даже побывал в депрессии, правда недолго, и тот опыт просто херня в сравнении с тем, что происходит со мной сейчас.
Я беспокоюсь о женщине. Беспокоюсь так, будто ее проблемы стали моими проблемами. И это достаточно реальная вещь, чтобы от мыслей сдавило виски, но новая порция алкоголя помогает примириться с тем фактом, что я сегодня больше не на связи, а отключиться помогает допитая до дна бутылка виски, которую прихватил из своей московской квартиры почти неделю назад.
— Блять… — сбросив с кровати ноги и уронив голову в ладони, пытаясь защититься от тусклого утреннего света.
Отельный телефон звонит на тумбочке у кровати, где-то в глубине номера звонит его дублер. Звуки лупят по мозгам, череп до самого позвоночника пульсирует.