Привал странников
Шрифт:
– Мне бы товарища Шакина повидать, - объяснил цель визита Смирнов.
– Твой товарищ "козла" забивает, - ответила женщина и захлопнула дверь.
Во дворе, узком и необжитом, было пусто. Пришлось обратиться с вопросом к подъездным старушкам, которые охотно объяснили, куда ему идти.
Приют доминошников находился в зачахнувшей рощице, на которую наступали новостройки.
Двенадцать игроков, семеро болеют. Итого - девятнадцать. Отставляются пятеро допенсионного возраста бездельников. Теперь ручки-ручоночки. Восемь представителей класса-гегемона. По ручкам. Представителей тоже в сторону. Четверым около семидесяти и выше.
– Кто тут Шакин?
– сурово спросил Смирнов.
Изгнанная из сквера гуляющими с младенцами заботливыми мамашами визгливая компания пацанов передислоцировалась на задворки домов, ожидавших капитального ремонта; оттуда тоже гоняли, но в основном по утрам. А сейчас, когда все ближе и ближе вожделенные два часа, бдительность стража ослабевала. Здесь было прекрасно. Двое попытались поднять, как штангу, неизвестно как сюда попавшую ось с двумя чугунными колесами от вагонетки. Не подняли, зато покатили, радуясь тому, что это катится. Двое других пинали жестянку из-под греческих маслин, изображая футболистов. Пятый же прогуливался в поисках чего-нибудь ценного и нашел. У двери черного входа в мертвый дом абсолютно доступно лежал пластиковый пакет с изображением обтянутой джинсами женской задницы, совершенно новый.
– Витек, гля!
– сдавленным криком обратился пятый к одному из футболистов. Футболист - неформальный лидер - подошел, глянул и сказал уважительно:
– Фирма.
– Витек, гля!
– еще раз крикнул пятый. Но звончее и выше. И пальцем указал на дверь, которая была чуть приоткрыта.
– Только тихо, - предупредил лидер и огляделся. Не было никого. Стоявшая в отдалении очередь, ожидавшая открытия винного отдела, не в счет. У нее свое занятие: обсуждали возможный ассортимент напитков, который им через пять минут предложит магазин.
– Быстро и по одному!
– скомандовал лидер, глянув на сгрудившуюся возле дома команду. Они проникли внутрь быстро и по одному.
Гражданин из очереди - ничем не приметный мужик лет тридцати проводил их взглядом и сказал стоявшему впереди:
– Я за вами. Я отойду на минутку.
Стоявший впереди согласно кивнул, и гражданин ушел.
– А что надо?
– спросил плюгавый, когда они отошли в сторонку.
– Ты - Шакин?
– удивился Смирнов.
– Ну, я.
– Шакин В.В., проживающий в доме 16 "а", квартира 178?
– уточнил Смирнов.
– А ты кто такой?
– насторожился Шакин.
– Вот кто я такой, - с угрозой сказал Смирнов, вытащил из нагрудного кармана сочиненную в электричке бумажку и, не давая ее Шакину в руки, распорядился:
– Читай.
– "Я, Шакин В.В., номер паспорта ХХVII МЮ 629813, взял в долг у Смирнова Александра Ивановича двести пятьдесят рублей, которые обязуюсь возвратить не позднее 6 июня 1988 года. Шакин. 20 апреля 1988 года", растерянно прочитал слух Шакин.
– А сегодня какое?
– потребовал Смирнов.
–
– Деньги возвращать собираешься?
– Да не брал я у тебя никаких денег!
– заблажил Шакин. И вдруг обрадовался, догадавшись: - Подпись-то не моя!
– Я не я, и подпись не моя, - понятливо заметил Смирнов. И вдруг заорал: - Я что, не вижу, что это не ты, но паспорт-то твой!
– И паспорт не мой! У меня теперь новый!
– А старый ты, конечно, потерял?
– зловеще догадался Смирнов.
– Потерял. В феврале еще потерял.
– Если ты, сучий порох, не скажешь мне, кому ты продал паспорт, с которым меня заделали, как фрайера, я тебя удавлю, гнида!
Хромой, но здоровый. У хромых всегда руки сильные. В натуре, удавит. Но - на всякий случай:
– Сказал, потерял, значит, потерял.
Смирнов двумя пальцами левой - указательным и средним - не сильно, но акцентированно ткнул Шакина в печень, глядя, как у того от боли округляются ничего не соображающие глаза, сказал тихо и участливо:
– Ишь, как тебя корежит. А все от того, что печень твою раздуло от безобразия. Ты кончай жрать аптеку и парфюмерию, не то скоро окочуришься. Интеллигентный человек, а таких вещей понять не можешь. Так кому, говоришь, паспорт продал?
– Я его не знаю, - покорно ответил пришедший в себя Шакин.
– Ты что, паспортом на рынке торговал?
– Да нет, меня с покупателем официант Жека в болшевском ресторане свел.
– Гляди, по ресторанам ходишь!
– удивился Смирнов.
– Когда деньги есть. Хочется иногда за чистой скатертью выпить.
– Тогда пошли.
– Это еще куда?
– Пошли, пошли. За чистой скатертью посидим.
В аляповато отделанном лакированным, с подпалинами тесом зале они устроились в боковой, похожей на вагонное купе кабине. Время настало: уже подавали. Расщедрившись, Смирнов заказал для Шакина сто пятьдесят.
– Жека где?
– спросил у официанта Шакин.
– Он по четным работает. Завтра будет.
– А сегодня его позвать никак нельзя?
– осторожно поинтересовался Смирнов.
– Где его найдешь! Он же из Москвы!
– Официант поправил бумажные салфетки в стакане и осведомился: - А горячее будете?
– Подумаем, - сказал Смирнов, и официант удалился.
– Дела, - заметил Шакин и опасливо покосился на Смирнова.
– Завтра, часов в шесть вечера, я буду здесь, Шакин. И ты чтобы здесь был. Но запомни: если предупредишь Жеку обо мне, плохо, очень плохо тебе будет. Я мальчонка добрый, но иногда суровый. Ты меня понял, Шакин?
– Понял.
Официант принес графинчик - малое шакинское утешение. И салат из огурцов и помидоров.
– Пей за мое здоровье, - предложил Смирнов. Шакин покосился на него, хотел что-то сказать, но передумал и выпил. За смирновское здоровье, выходит.
– Что же это такое?
– растерянно спросил Смирнов, входя в переулок.
– А пожар!
– радостно сообщила ему оказавшаяся тут как тут бойкая старуха.
Старуха была не совсем права: пожар уже закончился, он недавно завершился под брандспойтными струями лихих пожарников и еще потому, что в ряду ожидавших капитального ремонта домов гореть было уже нечему. Трупы превратились в скелеты. Вместо забитых окон - закопченные дыры, вместо крыш - неряшливые провалы, вместо крашеных разноцветных стен - почерневшая голая кирпичная кладка.