Привет, картошка!
Шрифт:
Гипсовый Митя работал шофером. Зимой, в гололед, он попал в аварию на загородном шоссе. Пассажир погиб, а Митя поломал себе руки и ноги, но остался жив. Мать узнала, пошла в больницу, стала навещать его. А когда пришло время выписываться, привезла домой. Несчастье снова сблизило их, и у нее снова был муж, а у сына — отец. Да только на подзатыльники был он щедр слишком и орал на маму по всякому поводу. Это не нравилось Сашке.
— Борщ? Это борщ? — закричал он вдруг за обедом и запрыгал из комнаты за папиросами. Вернувшись с пачкой
— Не знаю, — тускло ответила мама, не поднимая головы от тарелки.
— Здесь лежала, — стукнул Гипсовый Митя по столу, и из тарелок выплеснулся борщ на скатерть. — Здесь положил! Ты взял? Если ты, убью!
— Нет! — соскользнул Сашка со стула.
Мама догнала его в комнате, обняла, заплакала:
— Отдай ему, Сашенька, зажигалку.
— Я не брал.
— Не надо его раздражать. Куда ты ее дел?
— Я не брал. Может, он сам ее уронил.
— Куда?
— В тарелку, куда, — отпихнул Сашка мать от себя.
— О господи! — только и сказала она.
Когда мать вошла в кухню, она увидела — муж сидит перед тарелкой с борщом и держит в ложке зажигалку, облепленную капустой. Выплеснув зажигалку на скатерть, он вычерпал из тарелки бензиновое пятно и принялся хлебать борщ.
— Не ешь, Митя, отравишься. Нового налью.
— Сиди и молчи! — рявкнул он.
На другой день мать отвезла Сашку в деревню к бабушке.
Через год мать приехала его навестить, рассказывала, что Гипсовый Митя стал лучше, тише, но домой Сашку не звала.
Еще через год мать родила девочку и назвала ее в честь своего сына Александрой, Сашей.
— Плакала Саша, как лес вырубали, ей и теперь его жалко до слез, — продекламировал Сашка по этому поводу и до самых сумерек валялся на сеновале с сухими тоскливыми глазами.
Бабка позвала ужинать, он не откликнулся. Сашка понял из открытки, что его не только забыли, но и заменили.
Осенью караван катеров, барж и дебаркадеров спускался вниз по реке в поисках места для зимней стоянки. Намечалось зимовать в Селиванове, но там летом брали песок, гальку, изрыли весь берег ямами, в которые тут же набралась вода и к осени зацвела. Изменилось и русло реки, стало неудобным для стоянки. Караван побыл несколько дней в Селиванове и спустился ниже, до Средней Вереевки. Часть барж и два дебаркадера оставили на воде, а катера вытащили на берег.
Выпал снег, и Сашка увидел, что из трубы над буксировщиком поднимается дым.
Вечером окошко этого буксировщика заманчиво светилось. Сашка ходил поблизости, вдыхал морозный воздух с запахом дыма и думал о больших кораблях, о зимовках во льдах.
Утром он вместо школы опять пришел на берег. Буксировщик казался безжизненным, дым из трубы не шел, но вокруг на выпавшем ночью снегу, не было следов. Сашка поднял с земли железку и постучал легонько о борт. Некоторое время было тихо, затем внутри буксировщика что-то заскрежетало, заскрипело и на палубу не вышел, а выполз человек в шубе и в шапке.
— Ну? — спросил он.
— Я живу здесь, — махнул Сашка рукой в сторону деревни и отошел подальше, чтобы лучше видеть человека в шубе и в шапке. — Посмотреть нельзя? Хочется посмотреть.
Человек молча выслушал его и, ничего не сказав, скрылся внутри буксировщика. Сашка постоял, подождал, обошел «корабль» кругом и вернулся на прежнее место. Внутри опять что-то заскрежетало, и, высунув теперь уж одну голову, человек в лохматой шапке сказал:
— Ну?
— Уходить, да? — послушно спросил Сашка.
— Сюда! — махнул тот рукой.
По сходням, приставленным к борту со стороны реки, Сашка взобрался на буксировщик и постучался на всякий случай, прежде чем войти. Внутри было холодно, как на улице. Человек в шубе и лохматой шапке сидел и вязал сеть. На Сашку он, казалось, не обращал никакого внимания.
— Я вообще-то из города, — объяснил Сашка. — Здесь у бабки живу. А вы откуда?
— Ниоткуда, — без всякого выражения сказал тот.
На этом разговор закончился.
На следующий день Сашка уже помогал обкалывать лед вокруг дебаркадера. Дядя Вася летом плавал на своем буксировщике, а зимой жил в нем на берегу, сторожил катера и баржи.
По весне дядя Вася навестил бабку. Две ступеньки из трех у крылечка были сломаны. Он молча взял топор в сенях и починил. Только потом степенно сел за стол. Ел не торопясь, с удовольствием. Выпил две чашки чаю. Перед тем как закурить, сказал:
— Возьму.
Бабка не поняла. Сашка ей быстро объяснил: дядя Вася берет его матросом.
— Да зачем же? А школа? — заволновалась старуха.
— Дело, — сказал дядя Вася.
И Сашке снова пришлось объяснять, что имеется в виду дело, которое будет у него, у Сашки, в руках. Дядя Вася обещал выучить мальчишку на механика.
Дядя Вася курил, слушал Сашку, кивал головой. Бабка тоже машинально попала в этот ритм и сидела, кивала головой. Так они покивали, покивали и разошлись.
И поплыл Сашка по реке, не сдав экзамены за десятый класс.
— Потом доучусь в вечерней школе, — сказал он бабке.
Все свои любимые книжки Сашка забрал с собой. Это старуху немного утешило. Все-таки читать будет.
Здравствуй, мама!
Поздравляю вас с праздником № 8.
Я не мог раньше отметить ваш Международный Женский день, потому что мы были затерты льдами под Богучаром. Но вы не волнуйтесь. Сейчас плавание проходит нормально. Самочувствие хорошее. За раннюю навигацию мы получили премию.
Посылаю для Шурки «Сказки народов Бисау» и тигра-подушку — на стену вешать. А вам, мама, посылаю японский зонтик.
Не болейте, мама. Передавайте привет. Капитан передает вам тоже большой привет.
Ваш сын Александр.