Привидения
Шрифт:
Историю, записанную здесь, рассказывают те, кто считает, что этот драуг был впервые поднят из могилы на кладбище в округе Хёвди во времена хусавикского пастора Кетиля Йоунссона, то есть где-то в середине XVIII века. Кетиль был женат на дочери утонувшего пастора Магнуса и Оддни, которая потом вышла за пробста Торлейва Скафтасона.
Говорят, жену у Кетиля хотел отбить другой; он-то будто бы и наслал этого призрака на пастора или на пасторшу. Те, кто утверждал, что видел Лалли, рассказывали, будто он ходил в сутане и в парике под треуголкой, поэтому его принимали за священника или за какую-нибудь другую важную персону. Но преподобный Кетиль умел оборонить и себя, и жену, поэтому призрак не мог им навредить. Однако считается, что юная дочь Кетиля утонула как раз по вине этого
Одна дочь преподобного Кетиля вышла за Сигфуса, пробста и пастора в Хёвди, а другая — за преподобного Торлаука Йоунссона из Хусавика; они оба занимали эти должности вплоть до конца XVIII века. Говорят, будто Лалли преследовал их обоих, но они так хорошо умели защититься от него, что у пастора Сигфуса он не подходил ближе чем к меже, а у преподобного Торлаука — не ближе чем к ограде туна. Есть много рассказов о том, что, мол, тот-то или этот-то видел, как Лалли преследует таких-то людей на пути от Хусавика до Хёвди или ещё где-нибудь. И что его, мол, узнавали по треуголке, надетой на парик с локонами. Однако все эти случаи столь незначительны, что я не вижу смысла перечислять их или записывать подробно.
Самое последнее известие об этом Лалли таково: когда торговый управитель Моор вступил в должность в Акюрейри, однажды под вечер к нему пришёл человек и предложил показать ему Хусавикского Лалли. Моор пожелал взглянуть на него. Тот указал ему из дверей на место, где стоит призрак, но Моор никого не увидел. Тогда он велел Моору просунуть голову ему под левую подмышку. Моор послушался и увидел Лалли. Он поспешил к себе в жилище за ружьём и дал залп по Лалли — только искры полетели.
А на следующее утро на том месте, где стоял Лалли, когда в него стреляли, нашли человеческую кость: лопатку или ребро. А Лалли больше нигде не встречали.
И всё же во второй половине XVIII века молва об этом Лалли так распространилась, что даже сислуманн Эсполин намекает на него в девятой книге своих «Анналов» [68] в том месте, где пишет, что он «ходит вблизи огней»; а однажды духовидцы наблюдали, как Лалли повстречал Скотту с Миватн (её потом называли Скотта с Мирасель) на Лаксамири (Лососье болото) и они долго дрались. Если выражаться словами конунга Сверрира, они, должно быть, «собачились преподлейшим образом». [69]
68
Йоун (Йоунссон) Эсполин (1769–1836) — сислуманн Снафетльссислы; автор многих анналов (основное произведение — «Анналы Исландии в форме историй» («'Islands 'Arbaekur 'i s"oguformi»). Кроме своей содержательной стороны анналы Йоуна Эсполина примечательны языком и стилем (хотя письменный исландский язык в тот период был сильно данизирован, Эсполину удалось свести датские заимствования в своих книгах к минимуму).
69
Сверрир — норвежский конунг XII века. Жизнь этого конунга подробно описана в «Саге о Сверрире», считается, что сам он диктовал текст саги. Источник цитаты обнаружить не удалось.
Скотта с озера Миватн
(J'on 'Arnason, 1956–1961, I)
В своё время одним из знаменитейших призраков Северной Исландии была Скотта с озера Миватн; среди местных жителей ходит много рассказов о её проделках. Происхождение Скотты объясняют так. Один колдун, который жил на хуторе Гримсстадир, близ Миватн, сильно не поладил с жителем Кальдакинна (Холодного Склона).
В субботу перед Пасхой, а может, перед Троицей в Гримсстадир пришла девушка-нищенка. Хозяин хорошо принял её и проводил в кухню: там его жена складывала в корыто копчёную баранину. Хозяин взял из корыта баранье бедро, подал девушке и велел угощаться. Нищенка с радостью берёт мясо и ест от души. Когда она насытилась, хозяин предложил проводить
Но как только они подошли к реке, разделявшей соседние хутора, он схватил девушку, швырнул её в воду и держал за ноги до тех пор, пока она не захлебнулась. На голове у неё была шапка с кисточкой, какие носили в те времена; пока девушку держали под водой, шапка съехала на затылок. Решив, что девушка уже мертва, он вытащил её из воды на берег, затем своими колдовскими чарами превратил её в драуга и послал убить человека, на которого держал злобу.
Потом, когда этот призрак встречался людям, кисть от шапки болталась у него сзади, отсюда прозвище Кисточка-Скотта. Скотта исполнила поручение, которое дал ей колдун, вернулась и сказала хозяину: «Я убила того человека. Что ты мне прикажешь ещё?» Хозяин велел ей преследовать его род, и она причинила много зла родне убитого. Его потомки жили возле озера Миватн, и она обреталась там.
Поговаривали, что она была виновницей несчастий Иллуги Хельгасона, автора «Рим [70] об Амбалесе», потому что порой из-за её нападений он много часов подряд не мог петь римы, схоронил нескольких жён, которые безвременно погибли, а сам под старость лишился рассудка и впал в нищету, — во всём этом винят Скотту. В зачине своих «Рим об Амбалесе» Иллуги упоминает о постигшем его проклятии; там есть такая строфа:
Я в недобрый час зачат Да такою злой недолей в полон взят, Что не стану счастлив и богат.70
Римы (r'imur) — традиционный жанр исландской устной авторской поэзии: простой нарратив, обычно очень длинный, в четверостишиях с обязательной аллитерацией и рифмой. В римы могли перелагаться самые разнообразные сюжеты. В XVII–XIX веках римы были, пожалуй, самым популярным жанром в Исландии (их можно смело назвать масскультурой той эпохи), слагались в большом количестве и могли очень разниться по качеству.
Скотта ходила по селениям; говорят, она преследовала жителей Миватн; многие духовидцы видели её перед их приходом, а некоторым она являлась во снах.
Рассказывали, что одна старуха, которая нянчила ребёнка, ночью сидела в своей постели, а ребёнок кричал и никак не унимался; старухе это показалось необычным, и она решила, что он увидел какую-нибудь нечисть. Она принялась осматриваться и обнаружила, что на пустой кровати в конце бадстовы сидит Скотта; она раскачивается взад-вперёд и корчит ребёнку рожи. Старуха разглядела это потому, что в бадстову проникал ясный свет месяца.
Старуха, недолго думая, кладёт ребёнка на кровать, берёт свой ночной горшок и собирается отогнать им призрака. Скотта смекнула, что у той на уме, и выпрыгнула вон, а старуха запустила горшок со всем содержимым ей вслед. Тогда она услышала, как Скотта говорит: «Дешевле бы ты не отделалась!»
Ещё о Скотте с озера Миватн
(J'on 'Arnason, 1956–1961, I)
Близ озера Миватн на Ауртнаватне жили двое бондов; они были колдунами и сильно враждовали.
Однажды зимой девушка-нищенка погибла в буран на хейди к западу от Хетлювад (Каменного брода), а один из этих бондов прознал об этом, ночью отправился на хейди и вызвал девушку с того света, прежде чем она успела остыть, под утро привел её домой, пустил впереди себя и велел ей убить соседа.
Она зашла на двор, а он — за ней. А когда она вошла в дом, он быстро сел на кровать и велел ей схватить того, кто войдёт следом. Так она и сделала: только сосед вошёл, она вцепилась в него и давай швырять по всей бадстове, как мяч, а тот, другой, сидел на кровати и хохотал. Но всё же он не дал ей прикончить врага, и с тех пор она бродила и долго преследовала его род. Например, она нападала на Иллуги Хельгасона, когда он сочинял свои «Римы об Амбалесе», и из-за неё он часами не мог петь римы.