Прививка против приключений
Шрифт:
— На абордаж! — скомандовал Хозяин, и Паша спустил курок.
Грохнуло так, будто мы налетели на рифы. Картечь, проделав громадную дыру в парусе, с визгом ударила в борт сухогруза и рикошетом посыпалась в воду. Паша от отдачи повалился на палубу вверх тормашками.
— Орудийный огонь не открывать! — закричал Игорь. — Брать живьем!
Коля и Олег несколько раз бросили канаты, но ни один из них не долетел до борта сухогруза. Игорь раскрыл было рот, чтобы отдать новую команду, как вдруг с кормы «Гончей» донесся грохот взрыва, затем еще и еще.
— Измена!!! —
С этими словами он прыгнул в люк, откуда донесся четвертый взрыв. За ним, с гарпуном наперевес бросился Пашка, а уж следом все остальные, включая и меня.
Примерно на полпути мы натолкнулись на Игоря и остановились.
— Тише! — скомандовал он.
И в этот момент оглушительно грохнул пятый взрыв.
— Враг на камбузе! — возопил Хозяин и припустил по коридору. Бежавший впереди меня Пашка зацепился гарпуном за дверную ручку, длинное древко заклинило поперек коридора, и боцман растянулся на полу. Следом, не разобрав, что к чему, горохом посыпались остальные, и в коридоре мгновенно образовалась куча-мала. Слышались проклятия.
Достигший камбуза Игорь распахнул дверь и с криком: «Руки вверх!» скрылся внутри.
И тут меня осенило.
— Паша! — крикнул я в темноту, — сколько банок сгущенки ты поставил варить?
— Шесть! — полузадушенно прохрипел тот откуда-то снизу. — А что?
— Игорь, назад! — вскричал я.
Но было поздно. Громыхнул шестой взрыв, дверь с треском распахнулась, в коридор вылетело что-то тяжелое, и наступила тишина.
Хозяин был в нокауте. Пошарив в кладовой, Коля притащил бутылку вина и привел его в чувство. Отнеся перемазанного сгущенкой Капитана в его каюту, мы вернулись на камбуз.
Как я и предполагал, забытое Пашкой на плите молоко вело себя спокойно только до тех пор, пока не выкипела вся вода из кастрюли. Как только это произошло, банки начали взрываться, что и было воспринято нами как вражеская диверсия. С потолка и со стен свешивались огромные кремовые сталактиты, вся плита была заляпана желтыми кляксами. Покрытая белыми разводами соли кастрюля валялась в углу (Пашка воспользовался морской водой). Пахло на камбузе сладко и вкусно.
— Ну, знаешь… — развел руками Олег.
— Я все уберу, — хмуро отозвался Паша.
— Зачем? — пожал плечами Коля, провел рукою по стене и слизал с пальцев крем. — У нас и так продуктов нет. Будем есть прямо со стен… А знаешь, вкусно получилось.
— Спасибо… — вздохнул боцман.
Вооружившись ложками, мы расчистили часть стены и, запив трапезу несколькими бутылками вина, вернулись на палубу. Игорь еще не оправился от контузии, лежал на кровати и пустыми глазами смотрел в потолок. Под глазом его набухал новый синяк, размером аккурат с баночное донышко. «Гончая», брошенная нами на волю волн, лениво дрейфовала. На палубе валялись спутанные абордажные канаты, пустые бутылки и Пашин мушкетон. Что же касается неизвестного сухогруза, то его и след простыл. Как там отнеслись к нашему «нападению», остается только гадать. Скорее всего, они нас вообще не заметили.
Глава 7
Я страшно устал за последние три дня и потому несколько раз засыпал ночью, стоя за штурвалом. Просыпаясь, я освежался глотком вина, направлял «Гончую» на прежний курс, но через несколько минут снова начинал клевать носом. Ночь была тихая и лунная, а под утро и вовсе наступил полный штиль. С восходом солнца вахту принял Витя, и новый день ознаменовался новыми происшествиями.
Проснувшийся Игорь первым делом влепил Пашке два наряда вне очереди за срыв десантной операции.
— Мало того, что проклятая голландская галоша оставила нас в дураках, так еще и сгущенки сколько пропало! — возмущался он. Раздвинув трубу, Игорь удалился на корму корабля. Где-то внизу, сервируя стол, звенел посудой Коля.
— И чего он раскипятился? — орудуя шваброй, втихомолку ворчал Пашка. — Орет на меня, красный весь… Подумаешь, сгущенка! Я, например, видеть ее уже не могу. И не пропала она вовсе…
Я усмехнулся — видеть ее он, может, и не мог, но это не мешало ему есть за троих. Не проходило и часа, чтобы кто-нибудь из нас не спускался вниз закусить молочным кремом — все же какое-то разнообразие. Вот и сейчас Паша, выплеснув за борт грязную воду, извлек из-за голенища серебряную ложку, украденную из капитанского сервиза, и отправился на камбуз завтракать.
— Дима! — окликнул он меня, прежде чем скрыться в люке. — Если Игорь будет меня искать, скажи, что я в пошел в гальюн или… А-а!!!
Адский крик сотряс палубу, перешел в протяжный вой и смолк на самой высокой ноте. Несмотря на тридцатиградусную жару, я похолодел от ужаса и, бросив штурвал, поспешил на помощь.
В коридорах было темно. Пару раз споткнувшись и набив шишку о потолочную балку, я ввалился на камбуз и чуть не упал на Пашу. Прислонившись спиною к плите, он сидел на полу и ложкой, зажатой в кулаке, указывал на стену. Из расцарапанной его щеки каплями сочилась кровь, а в глазах был такой страх, что будь у Пашки волосы, они встали бы дыбом.
С грохотом и топотом по трапу скатился Командор и, на бегу вытаскивая пистолеты, помчался ко мне. Следом спешили остальные.
— Что?! — вскричал он, завидев меня. — Какого дьявола! Опять ты со своими призраками?!
— Это не я, — я кивнул на Пашу. — Вот…
— С-смотрите… — еле слышно пролепетал тот.
— Что смотреть? Куда смотреть? Зачем смот… — Игорь повернулся к стене и неожиданно умолк.
Сперва я тоже не заметил ничего особенного — всего лишь густо заляпанная кремом стена, но присмотревшись, изумленно присвистнул — и было от чего! — на высоте примерно метра от пола, на мягкой желтой массе вареной сгущенки виднелся отчетливый след маленькой пятипалой ладони. Игорь, внимательно рассмотрев странный отпечаток, озадаченно хмыкнул — след был совсем свежий.