Привратники
Шрифт:
Надсмотрщик Страйкер усмехнулся.
– Отныне, мертвая мразь, ты будешь делать все, что я тебе скажу.
– Не рассчитывай на это, поросенок, - ответила я. - Послушай, это правда, что твоя мамаша увлекалась сексом с животными на свиноферме? Теперь понятно, в кого ты уродился.
– То, что мы сделали, зэчка, называется "хирургической имплантацией", - информировал меня техник. - Модель "Бофорс 250"! Ультрафиолетовые генераторы боли устанавливаются в молочных железах и в точке скопления генитальных нервов. При активации каждый генератор излучает двадцать тысяч наноединиц энергии. Хотя ты клинически мертва, эти синаптические импульсы, попав в целевой дендрон или аксонову ганглию, будут вызывать у тебя неимоверную боль, которую я назвал бы "физически неизмеримой".
– Освежись моей зомби-мочой, - ответила я.
– Болтливая шлюха, - пошутил Страйкер, снимая с меня ремни.
Я слезла со стола, все еще покачиваясь от тубокурарных дротиков, которыми они обездвижили меня.
– Скоро ты поймешь, что молчание - золото.
– Когда я выберусь из вашей богадельни, ты тоже кое-что поймешь. Жаль, что твой папочка не высунул член на минуту раньше и не оставил свой голубиный помет на пупке уродки, что родила тебя. Мир бы стал лучше от этого.
– Я принял бы предупреждение мистера Страйкера за добрый совет, - сказал техник. - Модель "Бофорс 250" действует мощно и эффективно.
Когда ты становишься мертвой, твоя жизнь превращается в ад. Вот почему угрозы "розовых" людей нервирую "личинок". Хотя, честно говоря, у меня действительно вспыльчивый характер.
– Если будешь трепать языком, я отрежу твою сосиску и засуну тебе ее в зад.
– Так ты думаешь, это шутка?
Страйкер схватил какое-то устройство, похожее на телевизионный пульт.
– Сейчас я велю тебе нагадить на пол и съесть все дерьмо до кусочка.
Я шмыгнула носом, сплюнула на ладонь зеленоватую слизь и поднесла ее к лицу надзирателя.
– На-ка, полакомься вкусненьким.
Вы когда-нибудь слышали о чикагском пожаре? Вот, что я почувствовала, когда Страйкер набрал на пульте мой идентификационный номер. Сначала мои соски и клитор вспыхнули, как спички, а затем я обрела чувствительность живых существ. Этот техник не шутил о боли. Она, как бритва, медленно вонзилась в мое тело - будто лезвие дьявольской бритвы медленно протаскивают через середину моего клитора, будто иглы в каждом глазу, будто длинное сверло в мозгах и вагине. Как только надзиратель "активировал" меня, я буквально спятила от невыносимых страданий.
– Теперь ты будешь хорошей девочкой? - спросил Страйкер.
Ультрафиолетовые волны прокатывались через меня товарными составами. Позвоночник болел, словно его согнули пополам. Я упала на пол. В мои уши ворвался звук, напоминавший визжавшие тормоза. Вскоре я поняла, что это был мой крик.
– Вот твоя расплата, сучка!
Я лежала и корчилась в судорогах, как рыба на горячем песке. Страйкер выпустил мне на грудь струю мочи, и это еще больше усилило чертовы импульсы. Боль удвоилась...
– Делай, что я тебе приказал.
Иглы, сверла и бритвы терзали меня... Когда мне начало казаться, что из моей головы скоро выпадут глазные яблоки, я сделала это... Присев, как ребенок, посаженный в печь, я обгадилась и съела свое дерьмо до последнего кусочка.
* * *
Корпусом поведенческой сегрегации заправляли дебилы, похожие на Страйкера. Поскольку "личинки" никогда не спали, их заставляли работать круглые сутки. Каждое утро нас отводили в "столовую". О, милый, никакого сходства с Макдональдсом. Нам скармливали месиво, которое в меню называлось "гуляшем" - нарубленное мясо больных свиней и кур, не прошедшее проверку эпидемической станции. Тюрьма получала его с ближайших ферм. Вкуснятина, правда?
Затем нас вели в рабочий блок. Девочек распределяли на поденные работы: уборка помещений, мытье полов и туалетов, очистка выгребных ям и мусорных баков. Во время работы нам удавалось побывать в других корпусах тюрьмы. Несимпатичных "личинок" использовали для медицинских опытов и военных экспериментов. Все эти издевательства объяснялись, скорее, любопытством, чем садизмом. Правительство не знало о "личинках" почти ничего, поэтому ученые проводили исследования, пытаясь найти эффективные способы для нашего уничтожения. К примеру, голод и жажда не убивали "личинок". Мы просто худели до кожи и костей. В тюрьме имелось целое крыло, где сидевшим там "личинкам" не давали пищу больше года.
В соседнем здании опробовали трансплантаты: в мертвых людей вставляли живые органы - обычно кишки животных и всякую подобную хрень. Ходили слухи, что техникам удалось приживить какой-то женщине две головы. Самым ужасным было стрелковое отделение. Там военные испытывали на "личинках" новые модификации мин и ракет. После проведенных тестов нас отправляли на уборку помещений. Господи! Мы ведрами выносили оттуда кровавую жижу и куски разорванных тел.
Еще имелась "эктогенная лаборатория", в которой изучали "половинок": женщин, частично превратившихся в "личинок" - наполовину мертвых и наполовину живых. Ученые мудрили с их яичниками - препарировали, разбивали молотком... короче, смотрели, как они видоизменялись при радикальных воздействиях. Экспериментаторы варили, морозили и помещали в микроволновку детородные органы несчастных "личинок". Больные уроды! Желая превратить своих жертв во что-нибудь другое, они втыкали им в головы иглы, проводили лоботомию и переливали кровь различных животных. Иногда при виде этого даже у нас, мертвых девушек, выворачивало желудки наизнанку.
После полудня с нами проводили РТ - реабилитационную терапию. Надзиратели загоняли нас в темный зал, где мы по четыре часа в сутки смотрели мерзкие фильмы с реальными убийствами и садомазохистскими наказаниями. Затем шел фотомонтаж с жертвами дорожных аварий и неудачных хирургических операций. Трупы, трупы, трупы... По идее, эти кадры должны были "вылечить" нас - они показывали, к какому концу вела криминальная жизнь. Заодно сеанс РТ считался перерывом в нашей круглосуточной работе. Однажды они показали фильм, в котором группа дебилов, с десятидюймовыми герпесными членами, выстроилась в очередь к какой-то девушке с большим животом. Она была на восьмом месяце беременности. Эти уроды насиловали ее так мерзко и жестоко, что у нее отошли воды, и случился выкидыш прямо на пол. В тот момент я посмотрела на охранников, сидевших у дверей, и увидела, что у половины из них штаны топорщились от возбужденных пенисов. Другая половина занималась мастурбацией. И вот скажи, приятель! Кто из нас нуждался в реабилитации? Они или мы?
Затем нас возвращали в рабочий блок - прямиком в отделение гигиены. Там мы натирали друг друга мочалками, а надзиратели поливали нас из шлангов. Им хотелось, чтобы мы стали скрипуче чистыми перед тем, как начнется забава. Они могли бы установить в наших камерах вращающиеся двери - визитеры входили и выходили, входили и выходили. Первой сменой были ВИПы: большие боссы из правительства, городская администрация, руководители правоохранительной системы, начальники, директора и их заместители. Один твердый член за другим. Затем наступала очередь простых чиновников, законопослушных граждан, охранников и надзирателей. Последние были хуже всего. Казалось, что их набирали из психов и извращенцев. Начиналось прокалывание тел, игры с фекалиями и коллективные минеты. Постепенно лица девушек превращались в "сливочные пироги". Как-то раз одна "личинка" сказала, что откусит любой следующий член, который ей попытаются сунуть в рот. И тогда эти уроды активировали ее генераторы боли, бросив в карцер на всю оставшуюся ночь. Господи, как она кричала! На следующий день нас отвели в медицинское отделение, где каждой девушке на всякий случай вырвали все зубы.