Приятно познакомиться
Шрифт:
— А сколько тебе лет? — спросил он у гражданина тем особенным голосом, которым люди обычно разговаривают с детьми.
— Не знаю, — беспечно ответил гражданин мальчик Витя. — Наверное, пять.
— Гм, — хмыкнул Антон. — Пять. Что ж ты тогда без мамы гуляешь? Не боишься?
— Не боюсь, — признался гражданин мальчик Витя и, изобразив плаксивую гримасу, выпятил подбородок, густо покрытый сероватой щетиной. — Я раньше много чего боялся: зомби, выходцев с того света, милицию, капитана Ряхина, «обезьянника», покойника в женской розовой ночной рубашке. А сейчас ничего не боюсь. Я построю себе шалашик и буду
— Ты же построил себе шалашик, — заметил Антон, кивая на произведение из веточек и павших листьев.
Массивное лицо гражданина мальчика Вити расплылось в улыбке, а глаза сверкнули веселым недоумением.
— Ты, дядя, наверное, немножко чокнутый, — сказал он. — Как же я буду жить в этом шалашике, если шалашик такой маленький, а я вон какой большой?
— Гм, — сказал снова Антон.
«Дурацкое положение, — закуривая, чтобы скрыть смущение, подумал Антон. — Разговариваю с психом, а тот меня чокнутым называет».
Он отвернулся от «мальчика» и посмотрел туда, где за невысокой оградой сквера начиналась городская улица с оживленным автомобильным и пешеходным движением. Машины, словно стремясь обогнать одна другую, катились по проезжей части. Прохожие, словно стремясь обогнать машины, бежали по тротуару, натыкаясь друг на друга, выныривая и снова пропадая в пестрой мешанине.
«Анна, — подумал Антон, — вот и она так же, как и все они, бежит по своим делам. А я словно из общей жизни выпал раз и навсегда. Когда я первый раз жил, все было в порядке, я понимал что к чему и меня понимали. А сейчас? Анна, которая два года назад не стала моей женой только потому, что меня убили в случайной драке, считает меня дураком, даже этот дурак считает меня дураком. Анна…»
Антону на мгновение показалось, что он увидел Анну, спешащую куда-то в людском потоке. Он даже вскочил со скамейки и открыл рот, чтобы ее окликнуть, но вовремя опомнился.
Конечно, это была не она. Не станет же Анна, его Анна, разгуливать по улицам в… Антон прищурился, всматриваясь. Ну да, в каком-то странном комбинезоне, похожем на те, которыми экипируются сантехники.
Это, наверное, совсем другая девушка.
Но как похожа. Она вновь исчезла в толпе, потом совершенно неожиданно появилась у широких двустворчатых дверей, над которыми бледными неоновыми огнями светилась надпись — «Рекламное агентство „ПОПКОРН“». Открыла двери и вошла.
«Попкорн», — Антон попытался припомнить, где он слышал это слово, но не смог, хотя почти уверен был, что слышал и слышал недавно.
А капитан Ряхин, вызванный в кабинет полковника Ухова, ужасно страдал. С одной стороны, Ряхин мучился мыслью, что вот его, как какого-то нерадивого штрафника, распекает старший по званию, распекает первый раз в жизни, стращает уставными наказаниями, ругаясь при этом неуставными словами; а с другой стороны, все же он, капитан Ряхин, раскручивая сложнейшее и, несомненно, важнейшее дело, вправе предпринимать даже самые смелые решения, чтобы в конце концов это дело раскрутить.
Все это и пытался высказать Ухову капитан, но Ухов, пока что находившийся в состоянии крайнего служебного негодования, ничего не хотел слушать.
— Бардак развели в отделении! — орал полковник. — Бордель развели! Это где это еще видано, чтобы из «обезьянника» задержанные бегали? Да я вас под статью подведу!
— Гражданин Семенов вовсе не задержанный, — угрюмо возражал капитан Ряхин. — Гражданин Семенов является проходящим по делу в качестве свидетеля, и поэтому…
— Тогда какого хрена его надо было в «обезьянник» запирать? — перебил полковник. — А если бы он заяву кинул на нас? Греха потом не оберешься.
— Гражданин свидетель Семенов, — пытался договорить Ряхин, — находился в наличествовавшем у него состоянии сильнейшей моральной травмы, приведшей его к также наличествовавшему состоянию легкого помешательства по причине вышеупомянутой травмы. Поэтому я посчитал целесообразным поместить его туда, где за ним был бы осуществляем надзор и уход.
— Хороший надзор осуществляли над ним, если он сбежал! — выкрикнул полковник. — Причины бегства установлены?
— Нет, — потупился Ряхин. — По свидетельству дежурных сотрудников Елина, Галыбко, а также сержанта Иванова, гражданин свидетель Семенов внезапно пришел в состояние крайней обеспокоенности, в связи с чем произвел несанкционированное передвижение по помещению отделения с неожиданным выходом из оного. Рапорта дежурных я принял.
— А сами рапорт написали? — отдуваясь, спросил полковник Ухов.
— Нет, — сказал капитан, и голос его дрогнул.
— Пишите! — приказал полковник. — Относительно бегства, ети твою бабушку в тульский самовар, и относительно того бардака, что вы в «обезьяннике» устроили! А иностранного инвестора кто оскорбил? — вспомнил полковник, глянув куда-то в бумаги, и побагровел. — Этот… Фил Мак-Фил два часа назад у меня был. Хотел на вас заявление писать в ООН. Насилу я его отговорил. И чего вы, спрашивается, с зарубежным гостем не поделили? Душевнейший человек. Подарил мне две бутылки водки, выпил со мной и песен попел. Смотри, Ряхин, — пригрозил толстым пальцем Ухов, оставляя тон официальной беседы, — смотри у меня! Служил ты хорошо, но что-то в последнее время своевольничать начал. Ох смотри! И объясни мне толком, по-человечески, что ты там такого еще натворил в «обезьяннике»? Мне дежурный только что звонил.
Лицо капитана Ряхина потемнело.
— Товарищ полковник, — начал он. — Взамен находящегося сейчас в розыске важного свидетеля Семенова мною был обнаружен не менее важный свидетель Ленчик. По странному Течению обстоятельств свидетель Ленчик также находится в наличествующем у него состоянии сильнейшей моральной травмы, приведшей его к также наличествовавши ую… щем.., состоянию легкого помешательства по причине вышеупомянутой травмы. Поэтому, как в случае со свидетелем Семеновым, я посчитал целесообразным поместить свидетеля Ленчика туда, где за ним был бы осуществляем надзор и уход.
— Опять в «обезьянник»? — взревел полковник Ухов.
— Свидетель лично просил поместить его в «обезьянник», — поспешил заверить Ряхин, — даже написал заявление, которое в письменном виде. Я распорядился создать свидетелю человеческие условия.
Полковник Ухов тяжело поднялся из-за своего стола и, не обращая больше внимания на капитана, трусцой выбежал из кабинета. Двигаясь с той скоростью, на которую только был способен, он миновал лестничные пролеты двух этажей, спустился в подвал и скоро достиг того участка отделения, где располагался «обезьянник».