Приют пилигрима

Вентворт Патриция

— И что же?

— Они стояли у большого серванта, Генри — чуть ближе, рядом со входом в коридор, ведущий к лифту. А она — чуть подальше, по другую сторону серванта. Горела только одна лампа, как раз над этим сервантом. Мне они были хорошо видны, но меня они не могли заметить, пока я вела себя осторожно. Я услышала слова Генри: «Девочка моя, какой в этом толк? Лучше иди спать». А мисс Дэй ответила: «Ты так торопишься убежать к ней, что не можешь даже найти пяти минут, чтобы со мной попрощаться? Это все, чего я прошу». — Смертельно бледная, Мэйбл снова посмотрела на мисс Силвер. — Эти слова звучали точно так же, как те, которые я столько раз мысленно произносила. Я поблагодарила Бога, что не сказала их Генри. Я не дала ему причины смотреть на меня так, как он смотрел

на нее. Она вскрикнула, метнулась и схватила со стены один из ножей — знаете, их там много, они красиво развешаны. Это, кажется, называют трофейным оружием. И Вот она схватила нож и закричала: «Хорошо, я убью себя, если ты именно этого хочешь!» А Генри, он стоял рядом, запихав руки в карманы, ответил: «Не будь идиоткой, Лона!»

— Вы слышали, как он назвал ее по имени? — быстро спросил Марч.

— Да.

— Вы готовы повторить это под присягой? Вам придется это сделать.

— Я знаю.

— Прошу вас, продолжайте.

Мэйбл снова посмотрела на него:

— Генри сказал: «Положи этот нож и иди сюда! Если ты хочешь попрощаться по всей форме, пожалуйста, но это не должно занять больше десяти минут. Давай, дорогая!» Он протянул руку и взглянул на нее с улыбкой в глазах. «Хорошо, это все, что мне нужно», и она повернулась, подошла к стене и протянула руку к оружию, будто вешая назад нож. Но она его не повесила на место, а опустила в карман своего китайского жакета.

Мисс Силвер кашлянула.

— На таких жакетах карманов не делают, мисс Робине.

Мэйбл ответила ей спокойным взглядом:

— На том жакете был карман — вам будет нетрудно в этом удостовериться. Она положила нож в карман, но Генри не мог этого видеть из-за всего этого массивного серебра, стоящего на серванте. Он видел только, что она подошла к стене и снова шагнула назад. Но я заметила, что она положила нож в карман.

— Вы осознаете серьезность того, что сейчас сказали?

— Да, — ответила девушка, содрогнувшись всем телом.

— Продолжайте.

— Она подошла к Генри и обняла его за шею. Я хотела Уйти, но не могла шевельнуться. Она сказала: «Ты получил мою записку. Я тебя ждала. Почему ты не пришел в мою комнату?» «Потому что все кончено, моя дорогая», — ответил Генри. Потом он погладил ее по плечу и сказал: «Хватит, Лона, не будь ребенком! Снявши голову, по волосам не плачут. Мы ведь никогда не давали друг другу повода думать, что все это — очень серьезно, разве не так? Мы оба и раньше в такие игры играли, и оба понимаем, когда приходит конец». Она сказала: «Ты идешь к ней — Лесли Фрейн». «Естественно, — ответил Генри. — Я собираюсь на ней жениться. И, моя дорогая, тебе лучше зарубить на носу: я сделаю все, что смогу, чтобы стать ей хорошим мужем. Она — самая замечательная женщина на свете, и я приложу все усилия, чтобы ни разу в жизни не огорчать ее». Когда я это услышала, то поняла: мне нужно уходить. Все услышанное ясно дало мне понять, что мне вовсе не следовало приезжать. Я чувствовала, что, если он меня увидит, я умру от стыда.

Она перешла на шепот, потом голос ей совсем изменил. Она посмотрела на свое кольцо и несколько раз глубоко вздохнула. Никто не произнес ни слова. И Мэйбл продолжила:

— Я шагнула к двери. Это был последний раз, когда я видела Генри. И это были последние слова, которые я от него слышала.

Мэйбл замолчала и снова поднесла руку ко лбу. Оба полицейских наконец поняли, как тяжело дается ей этот рассказ. Мисс Силвер же это было ясно с самого начала.

Сделав над собой усилие, Мэйбл снова заговорила тихим, ровным голосом:

— Сделав несколько шагов, я почувствовала головокружение. В тот день я почти ничего не ела. Я не склонна падать в обморок, но в тот момент мне показалось, что это вот-вот случится. Я бы предпочла умереть! Дверь за моей спиной была приоткрыта. Я вышла в холл. И там был мой отец. Он выходил из кухонной пристройки. Он подошел ко мне, но я не знаю, что он говорил — головокружение стало таким сильным, что мне пришлось ухватиться за него. Помню, что он встряхнул меня и толкнул к выходу, но увидев, что со мной происходит, он отпустил меня и прислонил к двери. Вернулся

он с большим стаканом виски и заставил меня выпить. Это привело меня в чувство. Отец вывел меня в стеклянный коридор и спросил, зачем я приехала, уж не хочу ли я, чтобы он меня проклял за нарушение клятвы? Я ответила: «Нет». Тогда он спросил, видел ли меня кто-нибудь, и я снова сказала: «Нет». «Ты приехала к мистеру Генри. Ты его видела?» — спросил он. А я ответила: «Да, я его видела, но он меня — нет. Никто из них меня не видел. Я стояла у двери в столовую, за экраном, и смотрела на них, а они меня не заметили. Они и сейчас там вдвоем — Генри и мисс Дэй. Теперь все действительно кончено — тебе не нужно бояться, что я вернусь». «Да, лучше тебе не возвращаться», — сказал он и выставил меня за стеклянную дверь на улицу, стоял там и следил, чтобы я действительно ушла. Не помню, как я вернулась в Ледлингтон. На последний поезд я уже опоздала Я, наверно, просто продолжала идти по Лондонскому шоссе, потому что какой-то человек в автомобиле подобрал меня. Я ничего не помню об этом, но он, видимо, нашел в моей сумочке мой адрес, потому что отвез меня домой. Я помню только, что моя квартирная хозяйка вышла нам навстречу, и они отвели меня в дом, а он сказал: «Я врач. Уложите ее в постель, а я осмотрю ее». Вот так я познакомилась со своим мужем.

Марч сурово на нее посмотрел:

— Когда вы услышали об исчезновении Клейтона, вам не пришло в голову, что вам следует связаться с полицией? Вы долго ждали, прежде чем рассказать свою историю, мисс Робине.

Казалось, что Мэйбл стаю немного легче. Лицо ее уже не было так бледно.

— Да, — ответила она. — Но, видите ли, я ничего не знала.

— Вы не знали, что Клейтон исчез?

— Нет. Я тяжело заболела. Прошло два месяца, прежде чем я смогла взять в руки газету. И рядом со мной не было никого, кто мог бы сообщить мне новости о Пилигримах — я оказалась совершенно отрезанной от Холт Сент Агнесс. Только через год я узнала, что Генри не женился на мисс Фрейн.

— Кто вам об этом сказал?

— Его друг, с которым я иногда встречалась, когда была с Генри. Он изложил это так, что мне и в голову не могло прийти .. — Голос ее прервался. — Правда, мистер Марч, я и подумать о таком не могла! Тот человек сказал: «В общем, Генри в результате не выдержал. Деньги все-таки не главное, оказывается. Вы хоть иногда получаете от него известия?» Когда я попросила его объяснить, о чем он говорит, он ответил: «О, разве вы не знали? Бедняга Генри, он в последний момент взбрыкнул и убежал, куда глаза глядят, Никто с тех пор о нем не слышал».

— Понятно.

— Я решила, что так и есть. Это как раз было очень похоже на Генри. Я подумала, что его отношения с мисс Дэй слишком запутались или мисс Фрейм обо всем узнала. Но я ни разу не заподозрила… теперь я даже не понимаю, как это я могла… Мне такое даже в голову не приходило.

— И когда же это пришло вам в голову, мисс Робине? — медленно и сурово проговорил Марч.

Она снова подняла на него глаза:

— Я вышла замуж около года назад. Но еще задолго до этого я все рассказала моему мужу. Он удочерил мою малышку. Я даже передать не могу, как он хорошо ко мне отнесся. У Джона есть младший брат — журналист. Он служил в армии, но его демобилизовали по инвалидности. Его газета послала его сюда, когда… когда…— Голос ее сорвался.

— Когда обнаружили тело Клейтона?

— Да.

— Когда вы об этом узнали?

Кровь снова отхлынула от ее щек. В голосе зазвучала странная нотка удивления:

— Это же случилось только вчера, не правда ли? Джим, мой деверь, сегодня утром зашел к моему мужу. Он снимает комнату совсем рядом с нами. Джим вчера был здесь по поручению своей газеты. И снова собирался сюда отправиться. Я ушла на работу. Джим рассказал моему мужу об этом деле. А зашел он потому, что знал: я родом из этих мест, и он подумал, что я, возможно, знакома с кем-то из интересующих его людей. — Она резко вдохнула. — Он даже не представлял, насколько близко я с ними знакома! Он не знал ни моей истории, ни моего настоящего имени. До замужества я называла себя Робертсон, и Джим считал, что я вдова.