Приют пилигрима
Шрифт:
— Полагаю, вы знаете, что мой отец хотел, чтобы я умерла. Он был очень гордым и считал, что я обесчестила его. Генри Клейтон начал ухаживать за мной, и я в него влюбилась. Я не ищу себе оправдании, но я любила его очень сильно, и не хочу его винить — ведь он никогда не притворялся, будто собирается жениться на мне. — Она подняла глаза и с внезапным порывом искренности произнесла: — Его здесь нет, и он не может защитить себя, поэтому я хочу, чтобы вы знали, что он меня не обманывал. Когда я поняла, что у меня будет ребенок, Генри обеспечил меня и будущего малыша. Я написала маме, что со мной все в порядке и за мной хорошо ухаживают, но она так и не получила этого письма. Его сжег мой отец.
— Боже мой! — Вставила мисс Силвер. — Какой деспотизм!
Марч
— Это на него похоже.
Девушка продолжила:
— Я узнала о письме лишь впоследствии. Тогда же я знала только, что они мне не пишут. Когда моей дочке исполнился год, я снова написала и послала ее снимок. Она такая милая. Я думала, если они увидят, какая она чудесная… И тогда приехал мой отец — приехал увидеться со мной. Это… это было ужасно. Начался сильный воздушный налет. Он не хотел идти в убежище и нас не пускал. Он сидел и говорил мне, что я должна сделать, и заставил меня положить руку на Библию и поклясться. — Мэйбл смотрела на Марча большими, полными слез глазами. — Теперь, когда я об этом думаю, я не понимаю, почему я на это согласилась, но тогда — повсюду грохот, выстрелы, падают бомбы, и мой отец сидит, будто на Страшном суде. И я все сделала. Я должна была умереть вместе с моим ребенком, чтобы больше не позорить отца. Я не должна была приезжать, или писать, или как-то сообщать о том, что я жива. Он сказал, что если я только посмею, он проклянет и меня, и мою дочь. И что моей матери будет легче, если она будет думать, что я умерла, потому что тогда она перестанет волноваться. И я пообещала, и отец уехал и сказал мистеру Роджеру, и мистеру Пилигриму, и моей матери, что нас с малышкой убили во время воздушной атаки, и он видел наши тела. Мистер Роджер рассказал Генри, и он приехал и стал шутить по этому поводу. Мы больше не жили вместе, но он изредка приезжал меня повидать. Он уделял много внимания малышке. Говорил, что она похожа на его мать и вырастет красавицей.
На мгновение Мэйбл замолчала, словно ей было трудно продолжать. Потом снова заговорила:
— В тот раз он задержался дольше, чем обычно, и мы говорили о многих вещах. Но в конце концов он уехал, так и не сказав того, ради чего приезжал. На следующий день я получила письмо. Он писал, что через месяц состоится его свадьба с мисс Лесли Фрейн, и он больше с нами не увидится.
Наступило долгое молчание. Мэйбл снова посмотрела на свое кольцо. Свет люстры заиграл на гранях бриллиантов, зажег рубин темным пламенем — глубоким, ровным, мягким, как сияние огней родного дома.
— Я не хочу, чтобы кто-нибудь обвинял его, — тихо продолжила девушка. — Он собирался жениться, и ему казалось, что видеться со мной после этого — нехорошо. Только когда это произошло, я почувствовала, что не могу этого вынести. Сначала я ничего не делала — я просто не могла. Так прошло много времени. Потом я написала, что хочу увидеться с ним, чтобы попрощаться. А он ответил, что лучше не надо, потому что это только причинит боль нам обоим, и что он уезжает в «Приют пилигрима». — Рука ее на мгновение прижалась ко лбу и снова упала — красивая, ухоженная рука с бледным лаком на ногтях. — Наверное, я сошла с ума, иначе я бы никогда не решилась на такой поступок. Я не могла спать, не могла отогнать от себя мысль, что должна, должна увидеть его еще раз. — Мэйбл отвернулась от Марча, чтобы посмотреть — не на Фрэнка, которого знала с детства, а на мисс Силвер, позвякивающую спицами в низком викторианском кресле. — Вы знаете, как это бывает, когда вас преследует какая-то мысль. Вы больше ни о чем не можете думать, просто не можете, эта мысль все вытесняет. Я в то время работала Иногда я оставляла маленькую Марион у своей квартирной хозяйки. Это была очень хорошая женщина. Так вот, в тот день я ушла с работы — а я решила, что больше не вынесу, что я должна его увидеть, — отправилась на станцию и села на первый поезд в Ледлингтон. Меня словно что-то вело Как будто ничего другого мне не оставалось. Я ничего не планировала, я просто поехала.
— Да, — ответила мисс Силвер, окинув ее добрым взглядом. Мэйбл снова повернулась к Марчу:
— Начался воздушный налет, и поезд отложили. Когда я добралась до Ледлингтона, последний автобус ушел, поэтому я пошла пешком. Я добралась до дома уже много позже десяти. Когда я входила в деревню, то услышала, как бьют часы на церкви, и только тогда я подумала: а что же мне дальше-то делать? Понимаете, до этого я думала только о том, что должна приехать сюда и увидеть Генри. Но ни разу я не остановилась подумать, как же мне это удастся.
— Понятно, — проговорил Марч. — И как же вы поступили?
— Я подошла и встала под тисом у ворот миссис Симпсон — это прямо напротив дорожки, ведущей от этого дома на улицу. Тис дает довольно густую тень. Тот вечер был лунным, а я не хотела, чтобы кто-нибудь меня увидел. Я простояла там долго, но так и не придумала, как мне добраться до Генри. В дом я войти не осмеливалась, потому что боялась отца. Ничего другого мне в голову не приходило. Часы пробили половину одиннадцатого, а я все еще стояла под деревом. И тут отворилась дверь, и вышел Генри. Я ясно видела его в лунном свете. На нем не было ни пальто, ни шарфа, и он улыбался сам себе, и я вдруг поняла: он идет к ней — к мисс Фрейн. Я сделала один шаг к нему, но второго сделать не могла. Мне пришло в голову, что это бессмысленно. И я позволила ему идти дальше. Но через минуту кто-то вышел вслед за ним из стеклянной галереи…
— Вы увидели, как некто вышел из дома и последовал за Клейтоном? Это был ваш отец?
— Нет. Но конечно, вы не поверите. Мой муж сказал, что вы должны думать, будто это был мой отец. Но это был не он. Это была женщина в таком китайском жакете — луна светила так ярко, что я могла даже разглядеть вышивку. И эта женщина бросилась за Генри. Она догнала его у ворот на конюшенный двор, и они несколько мгновений простояли там, разговаривая. Я не могла расслышать, о чем они говорили, но я увидела лицо Генри, когда он обернулся. Оно было сердитым. Но Генри пошел за женщиной назад, в дом.
Марч подался вперед:
— Вы смогли бы узнать эту женщину? Вы разглядели ее лицо?
— О да, я ее узнаю. — Голос ее звучал устало и немного пренебрежительно. — Я ее и тогда узнала. Генри много о ней говорил, когда она впервые приехала в «Приют пилигрима» ухаживать за мистером Джеромом. Сказал даже, что она — самая симпатичная женщина из всех, кого он когда-нибудь встречал. И показал мне сделанный им снимок этой женщины вместе с его тетками. А потом он перестал о ней говорить и… мне стало тревожно.
— Вы говорите, что узнали ее по снимку, который вам показывали?
— Да. Это была мисс Дэй — мисс Лона Дэй.
Фрэнк Эбботт мельком взглянул на мисс Силвер и не заметил в выражении ее лица никаких изменений. Серые петли на ее коленях уже сложились в дюймовый кусочек носка для маленького Роджера. Мисс Силвер потянула за нитку, спицы снова застучали.
— Это все, мисс Робине?
Она подняла глаза с таким выражением, как будто ее напугали:
— О нет. Мне… мне продолжать?
— Если вы не против.
Мэйбл заговорила, не отводя глаз от его лица:
— Я вошла вслед за ними в дом. Понимаете, я знала, что они не заперли дверь, потому что со своего места я видела, что они, не останавливаясь, направились вглубь коридора. Они прошли в дом, а я последовала за ними.
— Что вы собирались предпринять?
Она ответила с детской простотой:
— Я не знала… я вообще не думала… я просто шла за ними. Когда я вошла, в холле горел свет. Я посмотрела налево: дверь в столовую медленно закрывалась. Я приблизилась и услышала, как они разговаривают. Дверь была закрыта неплотно. Я толкнула ее и вошла. — Мэйбл остановилась, наклонилась вперед и проговорила: — Вы ведь были в столовой — там, наверное, ничего не изменилось. Там у двери стоит большой экран — мисс Нетта всегда жаловалась на сквозняк из холла. Так вот, я остановилась за этим экраном и заглянула в комнату.