Приют ветеранов
Шрифт:
— Так угодно Аллаху.
— Аминь. Следовательно, сообщение между Москвой и вами вряд ли подвергается столь же строгому контролю, какой установлен на других линиях. Или я не прав?
— Гм… Мысль ваша не лишена остроумия. Но практически?..
— Представители фондов, чьими делами я занимаюсь, как раз завершают в Москве переговоры о создании клиники и Приюта Ветеранов. Если воспользоваться этими обстоятельствами, мы сможем быстро и надежно выдернуть ваш груз, а подробности не должны вас интересовать. Так или иначе, все складывается весьма благоприятным образом — для вас и, следовательно, для меня. Я вылечу туда как представитель фондов…
— Согласятся ли на это их руководители?
— Уверяю вас, они будут очень довольны. А о некоторых деталях, вы понимаете, я вовсе не собираюсь их информировать. Могу сказать: сейчас я совершенно уверен в успехе.
— Иншалла, — пробормотал собеседник, поднимаясь.
Наутро Юровиц встретил Берфитта и проводил его к машине. Они уселись на заднее сиденье лимузина, водитель мягко тронул с места.
— В гостиницу «Калерия», я полагаю? — спросил Юровиц. — Лучшее, что есть в городе.
— К чему? Вы предупредили тех, о ком я говорил?
— Разумеется.
— Тогда прямо в Пристань. Надеюсь, они уже там.
— Я задумался над вашими проблемами, — говорил Берфитт своим внимательным слушателям. — Достаточно легко понять, что вам, адвокат, нужна новая система перевозок. А вам, доктор, материалы для клиники. Я обдумал ситуацию и пришел к неплохим выводам. Господин Корбес, я полагаю, действительно настало время использовать ваших пациентов не только так, как вы делали это до сих пор. Пора мыслить масштабно.
Корбес, раскрывавший рот лишь в крайней необходимости, безмолвно пожал плечами.
— Я внимательно выслушал предложение мэтра Менотги, — продолжал Берфитт. — Сразу же выскажу свое мнение: оно мне не нравится.
— Как и мне, — тут же присоединился Юровиц. Корбес кивнул.
— Но, господа, я не согласен совсем по другим причинам, нежели вы. Ни один из вас просто не хочет лишних волнений, и это абсолютно понятно, хотя совершенно необоснованно. Мне же оно не по вкусу потому, что слишком примитивно. Лишено той искры фантазии, которая только и делает всякое произведение ума великим. Наш адвокат лишь начал думать, но остановился на полдороге. Я же развил его идею до конца. Сейчас я объясню вам, как все должно выглядеть с моей точки зрения, и вы убедитесь в том, что никто из вас ничем не рискует, зато, не неся никаких дополнительных расходов, вы заметно увеличите доходы.
Главный врач и директор Пристани Ветеранов лишь бегло переглянулись; ни один не сказал ни слова. Менотти улыбался так ослепительно, как будто его только что похвалили. Берфитт усмехнулся и заговорил вновь.
На изложение придуманного им плана ушло не менее десяти минут, и настроение присутствовавших за это время стремительно поднималось от точки замерзания почти до кипения.
— Выберите одну из ваших периферийных Ферм, с которой можно было бы начать, — в заключение сказал он Корбесу. — Я не занимался делами фонда «Призрение», однако структура ваша мне в общем известна. Через четыре часа я вылетаю в Москву, как я уже говорил доктору, по делам фонда «Лазарет», но могу позволить себе заняться и вашими делами. Что же касается Фермы, то, насколько я помню, у вас есть одна в Раинде… Думаю, она вполне пригодна для нашего эксперимента.
— Чтобы заниматься делами «Призрения», необходимо разрешение правления фонда. — Директор Корбес наконец-то прервал свое молчание.
— Да, я это знал с самого начала, — улыбнулся Берфитг. — И потому, еще находясь в Лондоне, переговорил с президентом фонда и получил от него полномочия представлять «Призрение» везде, где моя скромная помощь сможет пойти на пользу человеколюбивому фонду. Так что не беспокойтесь, директор.
Корбес снова ограничился легким кивком.
— Возможно, вы еще подумаете относительно предложенного мною для эксперимента Приюта? Вы могли бы назвать мне более удобное место, пока мы будем обедать. Хотя я сомневаюсь в том, что вы такое найдете.
Корбес кивнул чуть более выразительно.
— Из Москвы я смогу на пару дней вылететь в любую точку земного шара, чтобы проинструктировать ваших людей, ну и, быть может, показать им, как нужно работать, чтобы достигнуть нужного результата.
— Я уверен, они справятся, — уронил Корбес и сжал губы так плотно, словно боялся, что скажет лишнее.
— Однако, — продолжил Берфитг после небольшой паузы, когда остальным уже показалось, что разговор закончен, — для нашего общего успеха план этот должен быть реализован с величайшей точностью. Для этого необходимы люди в Москве — очень надежные люди. Надеюсь, эта мысль для вас очевидна.
— Поищем… — неопределенно проговорил Ме-нотти.
— Вам не придется трудиться: я их уже нашел. Прежде всего нам нужен надежный и посвященный во все детали операции главный врач московской клиники — в фонде мне сказали, что она будет называться «Ромашка». Опытный — чтобы открытие ее прошло должным образом, ну и… Правда, лишь на время: пока все не будет налажено. Доктор Юро-виц, руководство фонда согласилось с моей рекомендацией, и через час-другой вы получите распоряжение выехать в Москву и возглавить клинику. Ненадолго — на месяц-два, не более.
Лицо разгневанного доктора Юровица залила краска, но он промолчал и лишь нехотя кивнул.
— Вы, мэтр Меногги, будьте готовы вылететь туда же по первому требованию. Мне, возможно, придется заниматься и другими делами, тогда часть работы по транспортировке ляжет на вас.
— Я подумаю.
— Думать следует лишь в случаях, когда это необходимо. Сейчас у вас нет ни малейшего повода для размышлений. Я говорю это не от своего имени.
— Пусть будет так, — буркнул Менотти.
— В таком случае наш разговор подошел к концу. Мне пора. Надо еще предупредить кое-кого там о моем приезде…
В Москве Берфитт оказался впервые в жизни; однако если бы кто-то наблюдал со стороны за его прибытием, то наверняка решил бы, что этот джентльмен если и не живет здесь постоянно, то, во всяком случае, раз в неделю прилетает, чтобы полакомиться блюдами русской кухни. Итак, его встретили, и не один человек, а трое; может быть, конечно, кто-то еще оставался в «линкольне», куда его усадили, чтобы отвезти в гостиницу «Империум», считающуюся в российской столице одной из лучших.