«Приют задумчивых дриад». Пушкинские усадьбы и парки
Шрифт:
В превращении разлитого молока в «журчащий источник» Деларю увидел аллегорию потерянной и вновь возрождённой надежды. Стихотворение Деларю несравненно слабее по глубине содержания, поэтической красоте и силе воздействия, чем пушкинская «Царскосельская статуя». Содержательное сходство между двумя стихотворениями, написанными одним и тем же размером, совсем небольшое. «Нимфа долины» Перетта, «пробитый сосуд» и «журчащий источник» в стихах Деларю гораздо бледнее пушкинской печальной «девы», «урны» и «вечной струи».
В 1889 году к пушкинскому образу обратился поэт Константин Фофанов, воспевший в поэме «Дума о Царском Селе»
…в сумраке задумчивых кустовПечальный лик склонившейся красотки.Она грустит над звонкою струёй,Разбив кувшин, кувшин заветный свой.Она грустит безмолвно много лет,Из черепка звенит родник смиренный,И скорбь её воспел давно поэт,И скрылся он, наш гений вдохновенный,Другим певцам оставив белый свет.А из кувшина струйка влаги пеннойПо – прежнему бежит не торопясь,Храня с былым таинственную связь.В воображении Фофанова «Девушка с кувшином» неотделима от пушкинских строк и от образа самого великого поэта, а неторопливая «струйка влаги пенной» отображает связь современности и пушкинской эпохи.
В стихах, обращённых к Л.И. Микулич, Иннокентий Анненский рисует прекрасный и таинственный образ Царскосельского парка и представляет, что близ Большого пруда, где «нежно веет резедой», сквозь «туман седой» виднеется не «Девушка с кувшином», а
…нимфа с таицкой водой,Водой, которой не разлиться.Там стала лебедем ФелицаИ бронзой Пушкин молодой.Не случайно образ памятника Пушкину соседствует у Анненского с образом «нимфы с таицкой водой»: таинственная неиссякаемая струя воды в этом контексте ассоциируется со вторым стихом пушкинской «Царскосельской статуи».
Особенно часто обращаются к пленительной скульптуре Соколова поэты серебряного века. В 1916 году о ней писали Анна Ахматова и Василий Комаровский. Поэт и искусствовед Эрих Голлербах так отзывался о творчестве последнего: «Странный, утончённый стиль стихов Комаровского придаёт им очарование осенних цветов, осеннего увядания, шелестов, шорохов, веющих в глухих аллеях умирающего парка. Читая стихи Комаровского о Царском Селе, в равной мере ощущаешь прелесть воспетого им города и неподдельное своеобразие его собственной души». Действительно стихи В.А. Комаровского «Не этот павильон хандры порфироносной», где упомянута «Девушка с кувшином», весьма своеобразны. Поэт пишет о том, что ни Триумфальная арка, ни запруды, ни Раса – статуя Мира, воспетая Анненским, его «не влекут назад необоримо»:
Я буду вспоминать, по – новому скупой,Тебя, избитую обыденной тропой,Сочувствием вдовы, насмешкой балагура…С рукой подпёртою сидящую понуро.Я вечер воскрешу, и поглотят меняДеревьев сумерки. Безумолчно звеня,Пускай смешается с листвою многошумнойГремучая струя и отдых мой бездумный.Стихи Комаровского отличаются глубоко личным восприятием скульптуры и далеки от обращённого в вечность пушкинского стихотворения. Может быть, поэтому их критиковал поэт Н.В. Недоброво. Э.Ф. Голлербах в книге «Город муз» воображает прогулку по осеннему парку в вечернем полумраке таинственной пары: Анны Ахматовой и Николая Недоброво: «Перед «Девушкой с разбитым кувшином» поэт вспоминает строки Пушкина и Деларю, бранит стихотворение Комаровского. Женщина в чёрном испытывает что – то похожее на ревность, какой – то «смутный страх пред этой девушкой воспетой»…» Здесь имеется в виду известное стихотворение Анны Ахматовой «Царскосельская статуя»:
Уже кленовые листыНа пруд слетают лебединый,И окровавлены кустыНеспешно зреющей рябины.И ослепительно стройна,Поджав незябнущие ноги,На камне северном онаСидит и смотрит у дороги.Я чувствовала смутный страхПред этой девушкой воспетой.Играли на её плечахЛучи скудеющего света.И как могла я ей проститьВосторг твоей хвалы влюблённой…Смотри, ей весело грустить,Такой нарядно обнажённой.В 1920 году Всеволод Рождественский упоминает «Девушку с кувшином» в сонете «Тяжёлым куполом покрыт наш душный храм». С нею сравнивается женщина, плывущая на барке по Неве и грустно смотрящая на воду,
…качая взор по ситцу влаги яркой,Совсем как девушка, что в Царскосельском паркеПоникла на скале с отбитым черепком.Современные поэты в своём творчестве продолжают обращаться к образу «Царскосельской статуи». В 1958 году Татьяна Гнедич сочинила красивое стихотворение:
Зелёный парк шумит, не увядая,Минувшее не дальше, чем вчера…Игру теней в раздумье наблюдая,Сидит на камне вечно молодаяЛицейских муз бессмертная сестра.Она молчит всё так же в грусти праздной,Восторженно воспетой искони,И вечных струй напев однообразныйЗвенит, как в незапамятные дни.И мнится мне – пред ней, пред этой тенью,Внимая бормотанью ручейка,Стоит Он сам в раздумье вдохновенья,И держит боливар времён «Евгенья»Украшенная перстнями рука.По своему размеру (пятистопному ямбу) и содержанию эти стихи близко перекликаются с отрывком из «Думы о Царском Селе» Константина Фофанова.
Современная поэтесса Анна Шидловская назвала своё стихотворение так же, как и Пушкин, – «Царскосельская статуя»:
Осенний день. Источник. Клёны. Камень,Усыпанный листвою алой густо,Не тронутый суровыми веками.Гляжу – и на душе светло и грустно.Меня волнует строгое единствоФантазии творца и грубой бронзы —С кувшином девушка, скорбящая так дивно,Чей стройный стан, как стебель свежей розы.У ног листок пожухлый – призрак лета.Склонилась, словно под тяжёлой ношей.А слово Пушкина – источник света —Не меркнет, красоту её умножив.Две последние строки этого стихотворения довольно точно выражают чувства не только автора, но и многих поэтов конца XIX – начала XX века, обращавшихся в своих стихах к фонтану «Девушка с кувшином», на котором словно незримо начертано замечательное стихотворение Пушкина «Царскосельская статуя».
Приютино. Молочный павильон
Приютино
Близ Петербурга на берегу речки Лубьи расположилась живописная усадьба, которую не однажды посещал А.С. Пушкин. Это знаменитое Приютино – имение Олениных, куда к гостеприимным владельцам Алексею Николаевичу и Елизавете Марковне съезжались в летние месяцы многочисленные гости, составлявшие цвет российской творческой интеллигенции первой трети XIX века. В этой живописной усадьбе все обитатели – от хозяев и их детей до любимого дворового пса Медора – отличались радушием и приветливостью. Здесь устраивались музыкальные и литературные вечера, верховые прогулки, весёлые игры, ставились пьесы в домашнем театре. Особое очарование дому Олениных придавали дочери хозяев Варвара и Анна. Пушкин, вероятно, посещал Приютино ещё до своей южной ссылки, однако чаще всего он приезжал туда весной и летом 1828 года, когда был серьёзно влюблён в очаровательную Анну Оленину. Произведений, непосредственно посвящённых Приютину, поэт не написал, но впечатления от встреч с предметом своей любви в этой усадьбе и окрестностях отразились в нескольких стихотворениях. 20 мая 1828 года, когда Пушкин гостил в Приютине, Анета по ошибке обратилась к нему на «ты», что явилось поводом для создания прелестного стихотворения «Ты и Вы». Это поэтическое признание в любви поэт вручил девушке 27 мая, в следующее воскресенье.