Призма-2
Шрифт:
Венгард усмехнулся. — Это вряд ли. Тем более я не вижу особых проблем с ними. Нужно найти на стене изображение короны на острие меча и один раз нажать на него. Полагаю для первых ворот этого будет достаточно.
— Ты так уверен, милый?
— Я потому и выбрал этот путь, что его описание было в подборке Остоматуса и он был уверен, что оно очень древнее и не претерпело за прошедшие тысячелетия изменений. Впереди нас должны ожидать трое ворот. Именно столько было уровней при посвящении в ритуалы Митры: самоочищение, игры разума и терпение. На первом этапе кандидату предлагалась корона на острие меча, на втором ему давался панцирь разума и чистоты, на третьем колпак, с вытканными на нем знаками зодиака и другими астрономическими символами. После того как посвящение было закончено, его приветствовали, как восставшего из мертвых, ему открывались секретные учения персидских мистиков и он становился полноправным членом Ордена. Все дело в том, что до Нуса Спасителя не было иного Пути к Богу. Только через Мистерии, способные
От нежного касания камень беззвучно ушел вглубь каменной породы и решетка поскрипывая и чуть покряхтывая от засиженных тысячелетий неспешно пошла вверх.
— Двинулись, только осторожно.
— Что это? — первой преодолела последние ворота Милегра, за которыми был резкий, но неглубокий спуск. — Здесь три лестницы. И по какой нам идти?
— Не торопись, там должна быть ловушка. Нам нужно немного отдохнуть. Путь был не длинный, но я не пушинка, а вы не титаны. — Они устало опустились на пол с трех сторон облепив изящную колонну из розового мрамора, которая явно смотрелась моложе на фоне потрескавшихся старых белых колонн. — Я помню и эту разгадку. В одной из лестниц должно быть семь ступеней и семь перекладин. Это символ митраической инициации. Именно по ней мы и спустимся. Совсем скоро должны быть финальные ворота, украшенные головами львов и кетским крестом. Нажмем седьмую голову, что справа на лево, затем крест и мы должны оказаться в центре храма мергулов. Все довольно просто. Во всяком случае здесь. И тогда я вас смогу поздравить. В древности вы были бы инициированными. Величайшая честь. Правда удостаивались ее только мужчины. Извините, сразу прерву ваши возможные возмущения на этот счет. Это была не моя идея, понимаете.
Милегра уже готовая, спустить всех собак и на Венгарда и на древних мастеров культа Митры, лишь устало махнула рукой.
— Давайте, последний рывок. Хотя не знаю, что это за последний рывок, куда он нас вынесет, что принесет. Безнадега какая-то. Обратили внимание, в этом коридоре не так давит этот дикий ужас как в проходе и возле входной двери. Устала смертельно, но настроение не такое мерзкое.
— Не могу не согласиться, Мила. Нам бы сейчас не помешала помощь эора горы, но он явно здесь не властен. Придется выбираться своими силами.
Последние ворота пути были преодолены без особых приключений. Отступили гнетущие страхи и боль, появилась даже некая сила, окрылившая друзей. Это не могло не настораживать. Словно зло затаилось, где-то за углом, усыпляя бдительность Хранителей, готовое нанести свой один разящий и решающий удар. На какое-то время показалось, Храм принял их за своих. Надолго ли сохранится этот обман.
— Поздравляю, последние ворота пройдены и вы стали обладателями новой силы инициированных Митрой. — Венгард, выглядел несколько бодрее, чем прежде. Во всяком случае, не тем обездвижимым обрубком-чурбаком, почти пнем, с единственной рабочей рукой-веткой. Хоть и передвигался он по прежнему с помощью своих стойких девушек, но уже мог стоять на ногах. Митра не бросал своих адептов. — Вон за тем проходом в арку должен находиться центр храма, его сердце. Именно там мы должны найти ответы на наши вопросы, а он у нас один — это выход.
— Или умереть. — Милегра с детства любила противоречить брату. Без повода, можно сказать, любя. Не могла по другому, не сдержалась и сейчас.
— Возможно, ты права, сестренка. Это мы скоро узнаем. Будьте по прежнему внимательны. Коварства мергулов никто не отменял.
— Конечно, дорогой. Если вы не против, я пойду первой. — Не дожидаясь отрицательного ответа мужа Алесия прошла арку. Венгард, с трудом поддерживаемый Милегрой сильно отстали. Они слышали лишь голос Принцессы, быстро удаляющийся от них.
— Это невозможно! Тут какие-то статуи!… Он зовет меня!… Манит… А-а-а!!!
Последний выкрик прозвучал уже как глухой стон, словно крик раненной птицы падающей с огромной высоты. Короткий, но отразивший всю боль его носителя. Девушка затихла.
— Алесия!!! — Венгард почувствовав беду, рванулся из крепких рук сестры, что не смог удержаться на ногах, упал, увлекая и ее на грязный каменный пол. От их падения столб пыли поднялся метра на два. — Что с тобой?! — Венгард неуклюже барахтался, не в силах сам подняться.
— Венгард! Что ты творишь! — Закричала Милегра, молниеносно поднимаясь из пыльного капкана. — Подожди, я тебе помогу.
— Нет, я сам! Поспеши на помощь Алесии. Скорее! Я сам. — бормотал Венгард, беспомощно пытаясь выбраться из плена своей немощи. Сейчас Милегра послушалась брата и бросилась на зов Алесии.
— А-а-а!!! — донесся через некоторое время уже крик Милегры.
— Алесия! Милегра! Что с вами?! — кричал Венгард, пытаясь сдвинуться с места. Ноги его совсем не слушались. Со слезами на глазах, с помощью одной руки пытался он доскребтись до девушек, но сумел проползти не более трех метров. — Что с вами?! Я иду на помощь! — Венгард плакал, пытаясь продвинуться еще хоть немного вперед. Голова заболела, его охватило чувство тревоги и страха. Он почувствовал в какой они опасности. — Я должен! — Венгард с силой ударил по ноге, уперся рукой о камень и попытался встать. Он понимал, что сейчас от него зависят жизни двух самых близких ему людей. Он собрал всю свою силу в кулак. Ноги не слушались его, колени дрожали, но теперь он чувствовал их. Через «не могу» он заставлял себя подняться и добраться до арки.
Первым, что бросилось ему в глаза были пять статуй из черного мрамора, окружавшие сложенный из грубых камней не широкий колодец наполненный какой-то темной маслянистой жидкостью похожей на нефть. Существо с головой петуха, телом человека и змеями вместо ног почти везде имело одинаковый вид, лишь позы и предметы в руках отличали их между собой. Венгард узнал его сразу.
— Абраксас.
Хранитель мог дать голову на отсечение, что при его появлении статуи повернули свои птичьи головы и хищно усмехнулись. Ужас сковал все тело, ноги его дрожали словно осиновый лист. Он обхватил их руками, чтобы не упасть, сделал первый шаг, и рухнул на камни. Поднялся и снова упал. Пот градом катился по лицу, усталость пудовыми гирями висела на конечностях, но Венгард падал и снова поднимался. Пока, наконец, не встал уверенно на ноги. Боль в ногах была дикой, но Венгард понимал — болят значит работают. — Помоги мне Анорис! Помоги Нус Спаситель! — Превозмогая боль Венгард добрался до девушек. Алесия и Милегра были еще живы, но пульс еле прощупывался. Головная боль, будто кувалдой молотила по вискам. Интуитивно понимая, что нужно как можно дальше удалиться от опасного колодца Венгард потащил их в сторону каменного круга, спрятавшегося в одной из ниш. Какой-то внутренний магический компас, чья-то рука помогала ему. Лишь недовольные взгляды абраксасов хищно пожирали незваных гостей. Чужим здесь было не место, чужих ждала только смерть. Но кто-то или что-то мешало им приблизиться к друзьям вплотную. В ушах зазвучало «Вихри враждебные веют над нами, тёмные силы нас злобно гнетут. В бой роковой мы вступили с врагами. Нас ещё судьбы безвестные ждут». Откуда взялись эти слова Венгард не понимал. Сначала он затащил на каменный круг Алесию, затем Милегру. От прикосновений каменный круг засветился, переливаясь молниями из края в край, но этого уже Венгард не видел. Он без сил рухнул рядом с ними, теряя сознание…
ГЛАВА 6
В глухих северных лесах, тех где Копша сокровища стережет, непроходимых и труднодоступных, окруженная болотами и озерами, реками и ручьями спряталась деревенька. Скорее большая деревня, густонаселенная людьми красивыми и рослыми, свободными и равными. Жили не богато, даже бедно, по три урожая за год не снимали, каждое семечко в земле берегли, холили и лелеяли. Но зато в ноги никому не кланялись, девок перед свадьбой хозяину на первую ночь не отдавали, спины от хозяйских плеток рубцами не ветвились. Север не юг, если палку в землю воткнуть сама не зацветет, потрудиться надо. Вот и трудились с весны до осени вставая спозаранку и засыпая за полночь. Зато зимой красота, отдыхали. Соберутся вечерком мужики в общей избе, разведут огонь, достанут хмельной напиток и начнут беседу. Времени зимой много, долгая зима, да и темы все новые возникают. Так за сотни лет менялся характер ванатов, все больше становясь созерцательным и философским. За долгие годы полюбилась им эта земля, суровая, но добрая. И эоры мест сразу приняли ванатов за своих, помогли освоиться на новой земле, хотя, возможно, знали, что на самом деле не новая то была земля для родовичей, а хорошо забытая старая, настолько старая, что и старики о том не знали, только духи земли помнили о древних родованах за многие тысячи лет до того гонявшие по полям и лесам мамонтов, да зубров. Потрескивал костер, в небе горели яркие звезды, давая повод, под хмельную чарку вспомнить старые легенды пращуров о звездах и вселенных, о великих предках с далеких планет, о ярь-мощи и ледяной стреле, о волшебниках и чародеях севера, магах и колдунах юга, ведунах и волхвах срединных краев, о покинутой родной земле и о совсем легендарной, великих предков. Поспорить о том, что в рассказах ведунов и ведуний правда, а что сказка и над тем лишь посмеяться должно мужчине. Много тем было у ванатов долгими зимними ночами. Но и про женщин своих, да чего скрывать, иногда и чужих, не забывали. Один из таких разговоров случайно (травы целебные ровно в полночь заваривала) подслушала Ана, дочь Главной ведуньи ванатов Власки. Хоть и не зима на дворе была, а лето, пора трудолюбивая, страдная, но то был период, когда выдались такие летние деньки, что одно дело сделано, а следующее еще не начали. Совсем стемнело и зрелые уже мужики, почти старцы, с длинными бородами у кого с проседью, а у кого совсем седые, развели костер на окраине, у леса. Чинно расположились вокруг, передавая из рук в руки хмельную чашу с забродившим медом. Первым, по старшинству, отхлебнул совсем уже седой, дед Гордей.
— Знатная медовуха получилась, ребята, знатная. Вот и мяты бабка моя к месту добавила. Во рту так свежо, приятно. На вот, возьми, Усень, подтверди мои слова. — дед неспешно передал деревянную резную чашу в виде уточки сидящему по правую руку такому же древнему старцу. Тот неспешно отпил, утвердительно склонив голову.
— Добрая брага, ничего не скажешь. Вот что умеет твоя баба делать, то умеет. Не поспоришь с этим. Лучшая в этом деле. Попробуйте и вы. — Чаша пошла по рукам, вызывая одобрительные похмыкивания, кивки и другие утробные звуки. Последним хмельной напиток пробовал самый молодой, но уже почтенный дядька Иван.