Признаю себя виновным...
Шрифт:
Может ли он, Мухтар, на такой базе начинать свою жизнь? Есть ли у него моральное право соединять свою судьбу с такой же бедной сиротой, как он сам, с Зайнаб? Но ведь вопрос уже решен. Зачем же он столько раз возвращается к одному и тому же? Его долг, его прямой долг — подавить в себе всякое чувство, подавить ревность. Надо разрубить этот узел! Он обязан подумать о судьбе слабенькой и неразумной девочки, по воле случая ставшей его любовницей. Люди не понимают — им не скажешь — как благородны его истинные побуждения. Пусть, пусть выходит замуж за этого Гаюр-заде. А он, Мухтар, вынужден будет подыскать себе хоть и не такую красивую, хоть и не любимую, но достаточно обеспеченную жену.
…Мухтар оказался прав: Гаюр-заде пригодился. Когда мать Зайнаб, старая Ойша стала совсем плоха и не смогла уже вышивать тюбетейки, девушке пришлось искать работу. Гаюр-заде взял ее в облоно. Как знать, может быть надеялся, что, встречаясь с ним чаще, Зайнаб привыкнет к нему, согласится на замужество.
И вот финал — Гаюр-заде не согласен больше терпеть. Он сделал всё, устроил ее на работу, все эти два года создавал ей благоприятные условия, прощал ошибки, задолго до окончания института выдвинул на должность инспектора. А какой она инспектор! Недавно, провожая ее домой, он высказался:
— Поймите, Зайнаб-хон, вы женщина и только женщина. Прелестный цветочек, место которому дома, с мужем, среди ковров и подушек. Я не хочу вас обидеть, но разве сами вы не видите — надо мной смеются, на меня показывают пальцем: держит в учреждении свою невесту. Как будто у меня мало средств, чтобы обеспечить вам безбедное существование… Я люблю вас. Вы это знаете. Ради этой любви я готов на какие угодно жертвы, — тут он тяжело вздохнул. — Надо решать, Зайнаб-хон. Ничего не поделаешь — надо решать…
В тот же вечер Зайнаб позвонила в Лолазор, а через день пришла телеграмма:
«ЛОЛАЗОР СЕЛЬСОВЕТ
К ВАМ ВЫЕЗЖАЕТ ИНСПЕКТОР ОБЛОНО КАБИРОВА ПРОСИМ ОКАЗАТЬ СОДЕЙСТВИЕ ЗАВОБЛОНО ГАЮР-ЗАДЕ».
Хорошо еще, что Зайнаб приехала в выходной день. В конторе был только Мухтар, да сторож. Она вошла в помещение конторы с таким выражением мучительного счастья и тревоги, что только подслеповатый старик-сторож мог не увидеть, в каких они отношениях.
Оказалось, что в облоно должна была приехать комиссия из центра. Проверять штаты. Предстояло очередное сокращение. Гаюр-заде нарочно отправил ее в командировку, а уж Лолазор выбрала, конечно, она сама. Но он предупредил:
«Нет никакой возможности сохранить вас на должности инспектора. Да и на какой бы ни было другой должности. У вас будет время подумать, дорогая Зайнаб-хон. И мне, разумеется, легче выслушивать упреки комиссии в вашем отсутствии. Поезжайте, отдохните в весеннем Лолазоре и не обижайтесь на меня: я всего лишь государственный служащий…»
Обо всем этом рассказала Мухтару Зайнаб по приезде.
…Она уже четвертый день здесь. Не было вечера, чтобы они не встречались. Весна, и опять, в который раз, какое-то бешеное буйство любви… Чего стоил Мухтару сегодняшний холодный разговор?!
Зайнаб права — разве не смешно, что, ревнуя к Анвару, он не ревнует к Гаюр-заде! Как объяснить ей это? Нет, как объяснить всё это себе? К Гаюр-заде у него не ревность, а зависть. Можно ли ревновать к человеку, к которому равнодушна твоя любимая? Мухтар даже себе не признавался… Потаенные темные мысли стыдливо прятались в глубине мозга: если Зайнаб станет женой Гаюр-заде, разве не может случиться так, что любовь всё-таки достанется ему, Мухтару… И еще: — Разве сможет Зайнаб совсем забыть его? Да, нет же, конечно. Жена заведующего областным отделом народного образования, это ведь почти то же самое, что дочь председателя облисполкома. Поменьше, правда, но зато имеет прямое отношение к его профессии, к его диплому. Не всегда же ему кормиться взятками и спекуляцией!.. Он гнал от себя эти мысли, но они сами лезли в голову. Такая уж, наверное, у него голова.
Ох, доведет она его до беды!
Глава 10.
Ты разлюбил меня — меня не унижай!
Я друг тебе, жена, — меня не обижай!
Тех, что меня чернят, порочат недостойно,
(Да сгинут дети их!), к себе не приближай!
(Из народной поэзии).
Сурайе весь вечер пробыла в клубе. За день до того в газете были опубликованы первомайские призывы ЦК КПСС. Нужно было отобрать те из них, которые ближе всего к жизни их кишлака. Нужно было отмерить и нарезать кумач, подыскать художников. Дел по горло. Сурайе любила вместе с молодежью вечерами сочинять и редактировать заметки для колхозной стенгазеты. Она уже два года была ответственным редактором. А теперь еще новость — на площади перед правлением комсомольцы соорудили трибуну, подобную той, что есть в столице. Там «Хорпуштак[9] ходит по городу», здесь «Хорпуштак ходит по кишлаку и полям». Очень забавная, веселая затея. Месяц назад, когда они выпустили первый номер с карикатурами, сделанными учительницей рисования, весь кишлак собрался на площади. То-то было смеху!
Там, например, нарисовали бригадира четвертой бригады, как он, напившись, уселся в арык, запрудил его своей необъятной фигурой. Редколлегия теперь получала заметки — по десять, пятнадцать в неделю. О чем им только ни писали: и о каких-то подозрительных махинациях, которые проводят заведующий складом при помощи секретаря сельсовета, и о непорядках с начислением трудодней. А какой-то чудак даже прислал рисунок, на котором девушка целовалась с молодым человеком. В сопроводительном письме сообщалось, что вот, мод, вместо политучебы такая-то комсомолка и такой-то комсомолец ушли в горы и занялись поцелуями. Было ясно, автор заметки, скрывшийся под псевдонимом «Бутон», долго высматривал влюбленную пару. Что, если не острая ревность, могло толкнуть его на выслеживание?..
По пути домой Сурайе с улыбкой думала о молодом ревнивце. Меняются кишлачные нравы. Время идет вперед. Смягчаются характеры. Если раньше ревность приводила к кровопролитию, теперь возникают безобидные формы.
Где-то недавно она вычитала, что даже в коммунистическом обществе возможны преступления, вызванные ревностью. Грабежи, воровство, подлоги, — все преступления, в основе которых лежат пережитки капиталистического строя и социального неравенства, неминуемо отомрут, а ревность — это один из наиболее устойчивых пороков рода человеческого. Слепое чудовище.