Призовая охота
Шрифт:
Углубившись в березовый колок, я побежал не по тропе, а напрямую через заросли зеленого молодняка, и в самом густом месте, даже не останавливаясь, чтобы присмотреться, нырнул в кусты и постарался раствориться в них. Вынырнул я совсем в другом месте, на опушке колка, и уже оттуда постарался рассмотреть и тропу – в обе стороны, сколько глаз хватало, – и поле, и деревенскую околицу, вдоль которой бежал. Ничего подозрительного я не увидел; никто не старался, задыхаясь, меня нагнать, и нигде не было видно машины, из которой кто-то настырный мог бы в бинокль любоваться моими спортивными достижениями. Похоже, что постоянной слежки за мной не было. Но это, видимо, следовало рассматривать как естественное состояние.
Каким меня видит в этот момент тот, кто мечтает, грубо говоря, «прижать меня к ногтю»? Наверняка слегка напуганным возможностью разоблачения, но в то же время сильно заинтригованным.
Человеку вообще не следует знать, что его вот-вот могут схватить неизвестно откуда набежавшие менты и следаки. Тем более такому человеку, как офицер спецназа. Иначе менты его просто не найдут никогда. А без предупреждения есть хотя бы какая-то возможность спрятаться. В нашей стране, с ее всегдашним беспорядком и с полной неразберихой у ментов, затеряться легче простого. Только дураки бегут за границу, когда хотят замести следы. Там их быстро ловят. Сами менты или прокурорские работники, когда их собираются «повязать», остаются в России, потому что, как на самом деле здесь ищут людей, знают лучше других. Но если офицера спецназа не предупреждать, справиться с ним возможно, потому что ствол автомата всегда был достаточно убедительным аргументом в пользу того, кто этот ствол направляет. Хотя бывает и по-другому... Выходит, скажем, утром человек на крыльцо, потягивается и почесывается, а его самым беспардонным образом не пускают в дощатый туалет и тыкают в живот автоматным стволом. Потом цепляют на руки наручники и сажают в машину, не дав даже надеть штаны. В туалет, естественно, так и не пустят, за что выслушают массу упреков от задержанного офицера спецназа. А потом привезут его или в Следственный комитет, чтобы оформить документы для суда, или даже сразу в здание суда. Там офицер спецназа в туалет все же попросится. Один из ментов-охранников пожелает его сопроводить и выйдет из туалета уже вторым – или выползет, но без оружия.
Примерно так я видел картину своего задержания и последующего побега, если все это станет реальностью. Я лучше других знаю, что нет охраны, которая сможет меня удержать в заключении, и нет помещения, которое я не покину при сильном желании. Не придумали еще... Это, понятно, мрачный и самый крайний сценарий. Но в каждой шутке, как говорится, есть доля шутки. Когда меньше, когда больше. А в моей «юмореске» она плещет через край. Чтобы содержать под стражей такого человека, как я, нужно несколько других офицеров спецназа. Но держать бойцов ГРУ в качестве охраны – это слишком большая роскошь для нашего не самого богатого государства. У нас только отдельные личности очень богатые, а само государство – отнюдь. Оно и не может быть богатым, потому что слишком стремится подкармливать нуворишей и почти откровенно выставляет это напоказ.
Пробежку я все же растянул на привычный час. За это время основательно пропотел и, вернувшись, сразу заглянул в душ, который сам же и сделал из двухсотлитровой металлической бочки – вода в ней слегка подогревалась за день на солнце – и будки, обтянутой старой клеенкой. Полотенца у меня с собой не было, и в дом я вошел с мокрой головой. Мама сидела за компьютером.
– Тебе два письма пришло, – сообщила она. – Я сохранила в твою личную папку. Голову вытрешь, прочитай. Я работать закончила... Пойду кисточки искать. Где-то были кисточки для покраски... Помню, что были...
Я увидел в маминой суетливости некоторую неуверенность. Не так она себя обычно ведет. И говорит не так.
– Зачем тебе кисточки?
– У нас же ремонт в школе.
– В бане под лестницей на чердаке. Стоят в банке с водой. Металлическая банка из-под зеленого горошка.
– Ах, да, помню, сама же ставила, – сказала мама, но в баню не торопилась.
– Прочитала письмо? – спросил я, догадываясь о причине ее странного состояния.
– Я нечаянно щелкнула, оно открылось...
– И что? Что тебя смутило? Спрашивай.
– Там говорят о том, что в Москве убивают участников чеченской войны. Это тебе грозят или тебя предупреждают?
– Я еще не посмотрел письмо.
– Посмотри, – сказала мама. – Пойду, кисточки приготовлю. А то завтра забуду...
Глава вторая
Писем, как и предупредила мама, было два. Адрес отправителя оказался совершенно не знакомым и, скорее всего, «одноразовым», потому что представлял собой абракадабру. Честно говоря, письма с таким обратным адресом обычно приходят со спамом, и я удаляю их, не читая. Этим письмам повезло, что их приняла мама. Иначе бы мне никогда не узнать, что мне желали сообщить. А сообщить что-то хотели, но я так и не понял что, даже прочитав оба письма. Первое вообще было странным и представляло собой только четыре цифры – «8274». Что они могут значить, я не понимал, но на всякий случай сразу запомнил их. Второе письмо было даже не написано. В сообщении просто скопировали и вклеили текст из Интернета. Но его я тоже прочитал с интересом, хотя ничего удивительного для себя не узнал:
«В Москве продолжается отстрел ветеранов чеченских войн. Кто на этот раз?
В Москве на площади Трех вокзалов было совершено покушение на бойца отдельной дивизии оперативного назначения «Витязь», принимавшего участие в военных действиях в Чечне. Неизвестные, двигаясь на автомобиле, произвели по нему несколько выстрелов.
Прохожие, ставшие свидетелями расправы, не стали вызывать медиков, а сами доставили сотрудника «Витязя» в больницу. Ветеран военных действий в Чечне выжил, однако состояние его крайне тяжелое.
Следствие по этому делу пока что не говорит, связано ли покушение на сотрудника «Витязя» с его участием в боевых действиях в Чечне. В начале июня в Москве было совершено убийство экс-полковника Юрия Буданова, который также воевал в Чечне. После этого в СМИ появились слухи, что чеченские власти собирают досье на военных, участвовавших в боевых действиях на Северном Кавказе.
(По материалам сайта lenta.ru)»
Мама задала закономерный вопрос. Я был вынужден задать его сам себе, но ответа не находил. Что мне хотели сообщить этим материалом и с какой целью его прислали, я не мог понять. Я не был знаком с Будановым, которому, конечно, сочувствовал и во время судебной расправы над ним, и после, и, скорее всего, не встречался с тем бойцом «Витязя», что упоминался в материале. В противном случае – а я был знаком со многими из «Витязя» и других подразделений спецназа МВД, с которыми мы всегда тесно сотрудничали, – мне обязательно написали бы имя. Его отсутствие и упоминание о возможной мести со стороны бывших боевиков сразу наводили на определенные мысли о намеренном нагнетании обстановки.
Вообще-то пресса у нас любит выдавать желаемое за действительное. После убийства того же Юрия Буданова сам лично читал в Интернете журналистское, традиционно полуграмотное словоблудие. Как обычно, газетчики, услышав звон с колокольни, посчитали себя специалистами по литью колоколов. Узнали, что в полковника Буданова стреляли сдвоенными выстрелами, – и сразу объявили такую стрельбу методом КГБ и спецназа ГРУ.
Это, конечно, глупость. Метод старый и затертый. Обычно его называют «дабл тэп», или «флэш». Разрабатывался он практически одновременно и в американской полиции, и в полиции европейских стран, и стал применяться как противодействие пьяным или наркоманам, которые в силу своего физиологического состояния не сразу реагируют на боль от первого выстрела, поэтому первая пуля часто не обладает нужным останавливающим эффектом. Наиболее эффективным применением сдвоенного выстрела считается дистанция ближе семи метров, когда первый выстрел производится с контролем мушки, а второй следует за ним без прицеливания. При этом существенно повышается поражающая сила.
Правда, посылать вторую пулю без прицеливания стрелок может только после того, как основательно «набьет руку» в методике «дабл тэп». Новичкам лучше прицеливаться на оба выстрела. А с короткой дистанции допускается и стрельба из пистолета, повернутого боковой плоскостью параллельно земле. При выстреле ствол пороховыми газами «мотнет» не в сторону от цели, а только сместит по высоте вверх или вниз, в зависимости от того, из какого пистолета стреляют и в какую сторону выбрасываются гильзы. Но все это – совсем не методика КГБ, ФСБ или спецназа ГРУ, как утверждают журналисты. Это мировая практика стрельбы из пистолета. Она тем и отличается от спортивной, что преследует конкретные цели. Американцы зовут сдвоенный выстрел «Наттегз», что грубо можно перевести как «долбежка». Сдвоенный выстрел нужен для повышения останавливающего эффекта, то есть сбивания противника, когда после первого выстрела он только пошатнулся или когда противник, в которого стреляешь, представляет собой повышенную опасность для стрелка. И уж пусть журналисты поверят мне на слово, Буданов не был в момент убийства пьяным и не находился под воздействием наркотиков; следовательно, с этой стороны рассматривать применение методики сдвоенного выстрела нельзя.