Призрачно все...
Шрифт:
Придя сегодня на работу лишь к обеду, Кристина предстала перед заведующей, готовая к любым «экзекуциям», вплоть до увольнения. То, о чем ей поведала в ресторане Клюква, совершенно сбило девушку с толку. Если до этого разговора какие-то проблески здравого смысла Кристина улавливала, то теперь все окончательно запуталось.
Окинув девушку с ног до головы, Ядвига Никитична, занявшая кресло заведующей библиотекой около года назад, глубоко вздохнула, почему-то укоризненно покачала головой и произнесла:
— Ладно, иди, работай. Предупредить-то не судьба была?
Обескураженная такой реакцией начальницы, Кристина не нашла других слов, кроме извинения, развернулась и вышла из кабинета.
Уже через минуту она думала совершенно о другом. В ресторане от проститутки она узнала, что лысый «чморик», навестивший не так давно Клюкву в палате гинекологии, просто предложил ей крупную сумму за то, что она в течение нескольких дней будет изображать счастливую беременную женщину, передумавшую делать аборт. Операцию по прерыванию беременности ей сделали в тот же день в другой больнице.
Спрашивается, кому это нужно? Кому нужно «впаривать» ей, Кристине, факт «прозрения» путаны? Что от этого могло измениться?
Если рассудить здраво, тот и бред, который ей так старательно втюхивал Кедрач на дорожке больничного парка, также не выдерживал никакой критики. Кто мог вселиться в Венечку? Ни в какую реинкарнацию со спиритизмом она не верит.
А если кто-то и вселился, то где гарантия, что, спустя пару лет, он вновь не вытеснит бедолагу из ветшающей оболочки. Если такая «нестабильность» наблюдается сейчас, то стоит ли ей, Кристине, связывать с нею свою жизнь? Как можно жить с человеком, если не знаешь, — кем он будет завтра, через неделю, через год? Нет, для себя она давно все решила, и на попятную идти не собирается.
А уж этот псевдорозыгрыш, который они «разыграли» на пару с инопланетянином, вообще, не вписывался ни в один из здравых смыслов. Она сама чуть с ума не сошла от метаморфозы Венечки, а тут изображай актрису, да и все. Хоть тресни, но изобрази.
Все, с нее хватит! Сегодня Кристина должна занять себя работой «под завязку», чтобы для мыслей про Вениамина не осталось места. Больше всего работы в читальном зале, именно туда она и попросится сегодня. Проблем возникнуть не должно, поскольку желающих на эту хлопотную должность всегда было днем с огнем не найти.
Кристина действительно забылась, мечась между книжными полками, лифтом, компьютером и ксероксом. Главными завсегдатаями читального зала были студенты.
За чаепитием коллега Кристины Валентина Христофоровна поинтересовалась:
— Ну, как, волосатик больше не подходил?
— Какой волосатик? — удивилась Кристина. — Волосатиков много, кого вы конкретно имеете в виду?
— Этого волосатика ты запомнишь на всю жизнь, — разбрызгивая кофейный напиток, поделилась женщина. — Он прицепился к газетам 84-го года. Вначале просил «Труд», «Советскую Россию», «Аргументы и факты». Затем вдруг накинулся на «комсомолку» тех времен. Один вечер сидел в интернете, потом взял подшивки. Что-то фотографировал, ксерокопировал… Идиот, короче, чудик. Я так поняла, он диссертацию пишет. Помешался на 84-м, сечешь? Там собака у него зарыта.
— Вы опишите его хотя бы приблизительно, — не придавая особого значения услышанному, попросила Кристина. — Ну, чтобы я была во всеоружии. Если что. И когда, говорите, он приходил?
— У него волосы на лицо спадают постоянно, — Валентина Христофоровна сбила свою прическу, чтобы изобразить любителя старых газет. То, что у нее получилось, сильно рассмешило Кристину. — И работать это ему ничуть не мешает, не то, что у меня.
Кристину внезапно словно током ударило: Кедрач! Именно в библиотеке она его видела примерно месяц назад. Такую «личность» не запомнить сложно. Только зачем этой личности старые газеты и, в частности, «комсомолка»?
Где ей укрыться от этих «Кедрачей», Клюкв, пришельцев и прочих «потусторонних» наваждений последних дней? Видимо, не «отпустит» ее эта загадка никогда. Пока не разгадает она ее, жить по-старому не сможет. Так, знать, на роду написано.
Ностальжи
Вся в поту и с колотящимся сердцем, очнулась Акулина уже в палате. Возле кровати сидела врачиха, которую звали Василиса Павловна, с ваткой нашатыря и стаканом с зеленоватой жидкостью.
— И часто он так, Акуль? — прозвучало как-то отстраненно, словно касалось не ее, а соседки. Она и ответила, будто за соседку:
— Постоянно, как выпьет… А пьет он почти каждый день. Ирод.
Как это получилось, Изместьев объяснить не мог. Сам он ответил или за него это сделал кто-то другой… Возможно, опять сработала генная память тела, в котором ему «посчастливилось» оказаться. Все возможно…
— Да, не повезло тебе, пичужка… — вздохнула доктор. Потом, взглянув по сторонам, неожиданно поинтересовалась: — А Кормилицы, это где?
— Кормилец, — усмехнулся, не совсем расслышав, Аркадий. — Ну, так что, раз кормилец, так и издеваться можно, значит?
— Я говорю сейчас не о муже, — улыбнулась полноватыми губами Василиса. — У тебя на истории написано, что живешь ты в Кормилицах… Поселок, родина твоя. Во всяком случае, так ты сама говорила до родов.
Изместьев почувствовал, как правое ухо начинает понемногу краснеть. К своему стыду, он тоже слышал о Кормилицах впервые. Интересно, а что еще Акулина Доскина рассказывала доктору до родов? Хоть бы инструкцию краткую кто оставил: что говорить, кому, когда и как.
Надо было срочно спасать положение.
— Да какой поселок! — выдохнула Акулина с не свойственным ей пренебрежением. — Так, полсотни дворов. Школа — восьмилетка, пара детских садов да магазин…
— А медицина как же? — профессионально обиделась коллега из прошлого. — ФАП должен быть. Ну, фельдшерско-акушерский пункт.
— Есть, конечно, куда ж ему деваться?
Они поболтали еще о всякой ерунде, потом доктор ушла, оставив Акулину наедине со своими невеселыми мыслями.
Нет, жить с тем пьяным чудовищем, которое недавно наведывалось в роддом, никак было невозможно. Следовало срочно что-то предпринять, чтобы их с Федунком пути незамедлительно разошлись, и желательно — в диаметрально-противоположных направлениях. Ни о каком физическом сопротивлении речи не шло: в одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань… Пусть она далеко не лань, но жить в условиях подобного деспотизма невыносимо. И компромиссов здесь быть не может.