Призрачные дороги
Шрифт:
Неловким движением парень скинул с себя тонкое одеяло, и я увидел, что обожжена не только правая щека, но и шея и плечо. На другом плече стала видна татуировка в виде сокола.
Андру тут же нахмурился:
– Свяжите мальчишке руки и ноги, пока он в беспамятстве. Это боевой маг.
Вампиры немедленно исполнили приказ, аккуратно, но надежно обездвижив нежданного гостя.
Убедившись в крепости пут, Андру посмотрел на меня:
– Вы не будете возражать, если Морра его полечит?
– Конечно, нет, – ответил я.
Мне очень хотелось знать, чего или кого искал в Пустоши
Я обернулся к Лаланну, тот понятливо кивнул и ушел за маленькой целительницей. Я решил лично проверить, надежно ли обездвижен мальчишка – мало ли, как бы беды не вышло – заметил крепко привязанную к пряди на голове простенькую сережку из бусин кварца и сердолика. Скорее всего – амулет. Вытащил нож из чехла и осторожно срезал украшение вместе с прядью. Ну их, эти магические цацки, пусть полежит в стороне.
– С него сняли целую связку всякой дребедени, – тут же влез Белладу.
– Знаете, Дюс, мне почему-то кажется, что этот сирин расскажет нам много интересного, – уверенно заявил Андру, жадно разглядывая юнца. Во взгляде вампира явственно читались досада и нетерпение. Я его чувства понимал, самому хотелось знать причины, загнавшие боевого мага в проклятый край.
– Поживем – увидим. – Мой неопределенный ответ вызвал у вампира понимающую улыбку.
– Можете не сомневаться, мальчишка в любом случае расскажет нам даже несколько больше, чем знает. Хотя я стою на том, что принуждать его причины не будет: сирин падают в сани к нежити лишь по собственной воле и велению Единого.
Вот в чем в чем, а в этом я не сомневался. Главное, чтобы эта воля и эти веления совпадали с нашими интересами. Но как бы то ни было, а без помощи парня оставлять не след – чем раньше он разговорится, тем меньше придется мучиться от любопытства.
Перебежчик метался между жизнью и смертью почти пять дней. Агаи на это время забросил опыты в лаборатории и фактически переселился в комнату, которую отвели под лазарет. Морра тоже проводила там все дни напролет. А мальчишка даже с помощью двух сильных целителей все никак не мог определиться – остаться в этом мире или уйти в царство мертвых. И надо сказать, к Подземным вратам он был намного ближе, чем к жизни.
Самое поганое заключалось в том, что причина недуга оставалась неясной: ран на первый взгляд было немного, да и с теми сразу справились Морра и Агаи. Аптекарь отчистил их от гноя и омертвевшей плоти, а девочка – затянула. Ожоги буквально на глазах покрылись молодой розовой кожей и зарубцевались. Однако после лечения больной так и не пришел в сознание. В парня явно залепили чем-то похуже огненного шара. Мощное заклятие разрушало тело изнутри. Если бы не Морра… белобрысый не прожил бы суток после того, как попал в Азалу. С каждым днем чужаку становилось все хуже и хуже. Способностей Агаи и Морры не хватало даже на то, чтобы привести мальчишку в сознание. Наконец в один из поздних вечеров нас позвал Агаи.
Стоило зайти в комнату, как маг мрачно объявил:
– Все, отходит. Думаю, сегодня ночью умрет. Морра не может сидеть у него целыми сутками, а лечить, как она, я не умею.
В этот момент больной, дернувшись, мотнул головой.
Андру тут же подался вперед:
– Что говорит?
– Убили у него кого-то, – вздохнул сирин, послушав невнятный, отрывистый посвист, с хрипами вырывавшийся из обметанного рта. – Точнее убила. «Она». Кто «она» – не понимаю. Какая-то знатная шишка. Убила «ее». А он видел… кажется. Или не видел, а… узнал, почувствовал? Нет… вроде бы все-таки видел.
Сирин с сомнением оглянулся на меня:
– Не все понимаю.
– Как это «не все понимаешь»? Он же сирин, – не поверил я колдуну. Мы правильно угадали, что чужак – соплеменник Агаи. Он не раз и не два во время бреда пытался перекинуться в птицу. Все рвался лететь. Даже сейчас рядом с татуировкой торчало иссиня-черное перо.
– Он-то сирин, чистокровный из Юндвари, – подтвердил Агаи, – а вот я вырос в Наорге и языком людей владею лучше, чем своим. Да и он… невнятно говорит.
Маг наклонился, напряженно вслушиваясь в очередной то ли вскрик, то ли свист, и расстроенно пожаловался:
– Ну как понимать «затоптала»? Вроде не о лошади шла речь.
Сирин отстранился от соплеменника:
– Чтобы там ни произошло, это было очень страшно. Мальчик до сих пор не может прийти в себя. Обвиняет, оправдывается, зовет, плачет вот…
Мотнул головой, указывая на раненого. У того и правда щеки блестели от слез.
– А почему ваше лечение не помогает, разобрались? – встрял правитель нежити. Он не мог смириться, что богиня удачи так неожиданно и нагло повернулась к нам задницей, особенно после того, как помахала перед носом таким подарком. Я и сам с трудом сдерживал досаду – близок локоть, а не укусишь. Вот они, бесценные сведения о противнике, да не возьмешь.
Агаи виновато моргнул:
– Очень сложное заклинание из оживленных проклятий. – Сирин снова оглянулся на меня в поисках поддержки. – Как твое. Сплетено по тому же принципу. Настроено на кровь.
Я посмотрел на больного. Так вот что мне готовил неизвестный враг. М-да… Очень он меня не любит. От всей души.
Агаи между тем нахмурился:
– Оно сжирает тело изнутри и постоянно перемещается! Я пытался «ухватить», распутать, а оно… как мокрый угорь! Выскальзывает. Не понимаю, как этот мальчик вообще до нас живым добрался.
Мы, не сговариваясь, молча посмотрели на стонущего больного. Морра все так же осторожно водила пальцами по его телу чуть ниже сердца. Выглядела она сосредоточенной, серьезной и явно прислушивалась к чему-то. Неожиданно девочка, громко пискнув, звонко хлопнула ладошкой чуть левее грудины. Агаи тут же накрыл руками ее ладошку и глухо, едва слышно зашептал-запел. В ответ на колдовство раненый забился в путах. Его выгибало и корежило с такой силой, что оставалось только порадоваться прочности вампирских веревок. Они выдержали яростный напор… в отличие от костей – я совершенно явственно услышал хруст, и правая нога парня выгнулась под неестественным углом. Сирин истошно закричал: из-под рук целителей выступила кровь, тонкой струйкой проложила себе дорогу, расплылась красным пятном по простыне.