Призрачный престол

Бочаров Анатолий Юрьевич

«Чтоб мне прямо на этом самом месте и сдохнуть».

Серый туман, грязная мгла, на протяжении всех последних месяцев скрывавшая от него знакомые с давних лет черты, пропала, сменившись обычным человеческим обликом. Элена Крейтон не только возвратила себе прежнюю внешность. Она также неведомым образом вернула давно утраченную молодость. Кузина выглядела сейчас столь же юной, как и тогда, двадцать лет назад, в ту давнюю глупую ночь, когда она, ее будущий непутевый муж, Айдан и два принца из королевского дома поставили на грань уничтожения весь белый свет.

Нежная белая кожа, прямой нос, решительно сжатые тонкие губы, пристальный серый взгляд. Сабля слегка дрожит, ходит лезвием из стороны в сторону, но шаг уверенный, легкий. Вторая рука лежит на поясе, рядом с рукоятью кинжала. Подчиняясь

непонятному порыву, Айдан спрятал колдовскую флейту в один из карманов своего длинного черного плаща, после чего медленно обнажил меч. Холодная сталь поймала отблески молний.

Меньше всего ему хотелось сейчас вступать в бой, но, возможно, без этого не обойтись. В прошлый раз они распрощались не сказать, что ласково. И в своем родовом замке, и после в лейсенском трактире кузина уже помешала ему, встав на сторону сына. Если она спуталась с Дунстаном и явилась сюда его послом, если своей силой мертвый король хотя бы отчасти вернул ей человеческое начало… Что же, тогда без драки не обойтись.

– Здравствуй, братец, — сказала Элена Крейтон, оказавшись в пяти шагах от Айдана.

Его собственное лицо сейчас не скрывала накинутая им вчера на деревенском постоялом дворе серая маска, и Айдан не сомневался, что кузина отчетливо видит его оторопь. Что ж, пусть смотрит в таком случае, на здоровье.

– - И тебе не хворать, – сказал он, насколько мог, бесстрастно. – С чем пожаловала?

– Если думаешь, что с клинком и огнем, то прискорбно ошибся, – Элена поднялась на вершину, встав напротив Айдана, и пинком сапога бросила крупный камешек ему под ноги. Он играючи отбил, даже прежде, чем успел задуматься. Немедленно вспомнилось, сколько раз они играли так в юности на заднем дворе, свежими летними вечерами, покончив с уроками и тренировками. Кузина усмехнулась, словно прочтя его мысли: – Не растерял сноровки.

– Не заливался долгие годы напролет вином, в отличие от твоего супруга, потому и нога не дрожит. Так с чем ты пришла? Отвечай.

– Узнаю своего братца. Угрюмой и сердитый, вечно готовый огрызнуться, оскалить клыки, словно голодный волк, вышедший из лесу… И правда ничуть не меняешься, – Элена словно бы в осуждении покачала головой, прицокнула языком. Айдан подметил ее пристальный, оценивающий взгляд. Ничего удивительного. В конце концов он и сам глядел сейчас на нее точно также. – Не бойся, я не на стороне Дунстана, – продолжала она. – Мы опять виделись… и он произвел на меня еще более удручающее впечатление, нежели прежде. Вынуждена признать, наш светлый государь окончательно тронулся рассудком.

– Нашла чем удивить, – проворчал Айдан. – Именно о том я тебе и рассказывал.

Их прощание выдалось скверным. Он пытался убедить ее в своей правоте, Элена отрицала и спорила, и в какой-то момент Айдан не сдержался, попытался наложить на нее чары, исторгаемые похищенной им из королевского замка колдовской флейтой. Он готов был тогда совершить что угодно, лишь бы не позволить ей помешать его планам. Слишком многое поставлено на карту, ни в коем случае нельзя рисковать – упрямо засела в голове одна-единственная мысль. Кузина вырвалась, едва не огрела его саблей и сбежала. Осознав, что наделал, он едва все волосы себе не выдрал от злости, проклиная свою несдержанность. И вот Элена возвращается, словно ни в чем не бывало, и ведет пустой разговор. Жаль только, не прячет при этом клинка.

– Сынок твой распрекрасный куда подевался? Из той таверны вы вроде рука об руку смылись, – спросил он более грубо, чем планировал, и тут же о том пожалел, заметив, как переменилось лицо кузины. Словно короткая судорога исказила на мгновение ее черты и тут же пропала. В свете молнии Айдан отчетливо различил, как потемнел ее взгляд.

– Гарет поговорил с Дунстаном, – наконец сообщила она.

– Не удивлен. Когда вы убегали от меня, я заметил рядом с ним ту девчонку… Анвин, кажется? Сперва я подослал ее к нему, чтобы выманить и убить, но потом она прибилась к нашему дорогому королю. Не слишком-то хорошо я с ней поработал… но что поделать, у всех бывают промашки.

Будто не слыша Айдана, Элена продолжила:

– Дунстан смог убедить Гарета встать на его сторону. Рассказал много всякого… про прекрасный новый мир, который обещает построить, про вечную жизнь, про победу над смертью. Про потерянных родных и близких, которых всех можно вернуть. Приложил красноречие, он умеет, ты знаешь. – Айдан хотел было вставить, что и тут не находит ничего удивительного – не о том ли он сам предупреждал кузину еще недавно? «Мальчишка податлив и слаб, подобно своему отцу – обольстить его было несложно». Он открыл было рот – и осекся, заметив, как стекленеют глаза Элены. – Ты знаешь, – сказала кузина неторопливо, словно сквозь поволоку сна, – я тогда вспомнила, что ты мне говорил. Мы совершили великое зло – тогда, в цитадели Карлайла, двадцать лет тому назад, и мы одни в ответе за него, одни может все исправить. Гарет – дитя моей крови, но в руках Дунстана он стал бы орудием всеобщей погибели. Ты сам убеждал меня в этом, говорил, что мы не должны, не имеем права рисковать жизнью миллионов людей, живущих на свете, возможно даже не слышавших, что на другом краю земли существует маленькое королевство под названием Регед. И уж тем более мы не должны жертвовать нашим умирающим народом.

– Мы ульстерцы, – поправил ее, попутно проклиная свой длинный язык, Айдан. – Хотя понимаю, за все эти годы сложно не прикипеть к здешним убогим местам. Погоди. К чему ты клонишь, кузина?

Она подняла голову, глядя на него в упор:

– К тому, что убила собственного родного сына, не дрогнувшей… почти не дрогнувшей материнской рукой. Этим самым клинком, который ты сейчас видишь перед собой, – сабля качнулась из сторону в сторону, и следом пошатнулась Элена, словно была пьяна. Айдан вложил собственный клинок в ножны, сделал шаг вперед, намереваясь обнять родственницу, но та вывернулась из его рук и продолжала, глядя на него своими большими, почти позабытыми за все эти годы глазами. – Дунстан держал меня близ своего трона… видел бы, с каким пафосом он обставил себе тронный зал, Арауну впору… но он отвлекся, сказал, что желает проследить за тобой… Я улизнула и нашла Гарета. Мы не можем рисковать, ты понимаешь? Дунстан скоро придет в Карлайл, вместе с Гаретом они восстановили бы чашу… и клинок… И закончили бы то, что он начал.

– Пусть флейту сперва отберут, – пробормотал Айдан.

– Скажешь, я чудовище? – Элена ощерилась, взмахнула клинком.

– Скажу, что очень перед тобой виноват, – он все-таки отвел ее сжимавшую саблю руку, провел пальцами по такому родному лицу. Памятные по давним годам черты застыли, скованные страшной гримасой. Выходит, убив Гарета, кузина напиталась его жизненной силой, и это возвратило ей прежний облик... Элена сделала попытку отшатнуться, но Айдан удержал ее, перехватив за локоть, и продолжил. – Если кого и стоит винить во всем случившемся, то лишь твоего одержимого гордыней двоюродного брата, который тебя в это все втянул. Меня, – пояснил он, как если бы она не сумела бы понять сама. – Это я вечно копался во всяких проклятых книгах и думал, а под каким еще причудливым углом можно посмотреть на этот прогнивший мир. И желал возвыситься, спасти наш разорившийся род. Как тут не прельститься золотом, которым Дунстан направо и налево швырялся. Я не стану говорить, что ты сделала все правильно… Но я сам решил убить твоего сына – сделать это прежде, чем он стал бы игрушкой нашего короля. Я не сомневался, что он пойдет у Дунстана на поводу. Я не имел права рисковать. Зазеваешься, дашь слабину, и тогда все пропало. Я подослал за ним убийц, его собственного отца и девушку, которую он любил. Я пытался покончить с ним лично. Мне ли тебя осуждать? Мне ли ставить в укор? Я единственное чудовище, которое здесь есть.

– Что теперь будет? – спросила Элена, слегка успокоившись.

Айдан обнял ее, прижимая к груди и гладя по волосам, и на этот раз сестра не отстранилась. Не выпускала из рук саблю, правда, но к этой ее недоверчивости он уже привык. Девочка с малых лет видела слишком многое – войну и разбой, предательство и смерть. Она бежала из родных земель, разоренных врагом, и поначалу не доверяла даже кузену, когда только явилась в Карлайл. Впрочем, сам-то он тоже не привык разбрасываться доверием попусту. Расслабишься, начнешь подставлять кому ни попадя спину – быстро обнаружишь себя в придорожной канаве с кинжалом промеж лопаток, истекающим кровью.