Призрак-40-2242. Литературный сборник
Шрифт:
– Во, лыбится… – шепнул Воронов Васе, – наверняка сообщит какую – нибудь гадость.
– За ним не заржавеет, – согласился Вася.
– Прошу садиться, товарищи курсанты, – добродушно предложил замполит.
– Сияет, как новенький пятак, – тоскливо сказал Воронов.
– Наше сегодняшнее занятие будет носить необычный характер. Я вам зачитаю предварительное распределение по судам Дальневосточного пароходства. Впрочем, оно и окончательное, – добавил он, усмехнувшись. – Итак, Рогов, Воронов – «Бухара».
Класс ахнул.
– Вы чем – то недовольны? – ласково спросил замполит. – Нет? Тогда пошли дальше… Сорокин, Князев – «Мария Ульянова», Сысоев,
На перемене Утак подошел к Рогову.
– Ну и как, съел?
– А что случилось? – спросил Вася. – Чему ты
радуешься?
– Чего же мне не радоваться… Ты – такой весь умный, спортсмен, весь в «пятаках» и на «Бухару». А я баран, по – твоему, и на «Советский Союз».
– Так еще не вечер, Утак, еще не вечер…
– Как ты меня назвал?
– Ты еще глухой к тому же…
– Завянь, Утачина, – сказал хмурый Воронов, – не заводи меня.
Прозвеневший звонок прервал беседу, грозившую перерасти в побоище.
– В кубрике поговорим, – мрачно сказал Воронов. – Будем говорить долго и… больно.
– Да стоит ли перед выпуском наживать себе неприятности… – сказал Вася.
– Ты думаешь? – спросил Воронов.
– Конечно.
– Пугануть – то можно, а то совсем зарвался товарищ.
– Ну, если пугануть…
А в середине июня по школе прозвучал «большой сбор» и ротные засуетились, забегали, выводя курсантов на плац. Через десять минут вся школа стояла на плацу ровным черно – голубым квадратом.
– К чему бы это? – шепнул Вася Сорокину, с которым стоял рядом.
– Я знаю не больше твоего, – ответил Валера.
– Ускоренный выпуск?
– А кто его знает… Возможно.
– Школа смирно! – проревел репродуктор. – Слушать приказ Министра морского флота!
Из всего приказа слух Васи Рогова воспринял только слова: «…переводится в разряд средних учебных заведений морского флота с четырехгодичным сроком обучения». И комментарий начальника школы: «Имеющие оценки за курс обучения только «хорошо» и «отлично» автоматически переводятся на второй курс. Курсанты, имеющие оценки «удовлетворительно», и курсанты, которым на момент окончания курса исполнилось двадцать три года, направляются на суда Дальневосточного пароходства с присвоением классности и выдачи удостоверения установленного образца. Товарищи курсанты, поздравляю с зачислением в мореходное училище!».
Раздалось жиденькое «ура».
– Не понял, – огорченно сказал репродуктор. – Это кто в строю: пехота или флот?
– У – р–р- а-а! – прокатилось над строем.
– Другое дело, – довольно сказал репродуктор. – На сегодня занятия отменяются. Вольно. Разойдись.
Тут уж строй от всей души гаркнул «Ура!» и рассыпался.
– Товарищи курсанты! Внимание! – прокричал ротный. – На полчаса в класс. Кое – что получите, а заодно обсудим кому чо, а кому ни чо.
– Вот тебе, Вася, и «Бухара», – радостно засмеялся Сорокин. – Жаль Ворон уйдет, ему двадцать четыре.
– Да, жаль Воронка, – согласился Вася. – Князь тоже уйдет?..
– Наверное.
– О, как все повернулось, – сказал Воронов, подходя. – Прощаться будем, мужики…
Парни огорченно помолчали.
В классе – и это сразу бросилось в глаза – на столе преподавателя высились две кучки: матерчатая – шевроны с двумя галочками и звездочкой, и металлическая – новые кокарды. Рядом белел листок бумаги.
– Садитесь, товарищи курсанты, – сказал ротный. – Ну, что?.. Не кочегары мы, не плотники, а судомеханическое отделение мореходного училища. С чем вас и поздравляю. Теперь ваша рота, объединяется с ротой мотористов, и образуют, как я уже сказал, судомеханическое отделение. Успешно закончившим училище, присваивается квалификация «механик судовых силовых установок» и воинское звание «младший лейтенант флота». К сожалению, пять человек из вашей роты отчисляются из училища и направляются в отдел кадров пароходства. Это, – класс замер, – Сысоев, как слабо успевающий, Тарасенко, Князев, Воронов, Юрченко эти четверо – по возрасту. Названным курсантам завтра подойти в отдел кадров училища и получить документы, в финчасти – подъемные. И еще: на следующей неделе занятия заканчиваются и… в отпуск. До двадцать пятого августа. Двадцать пятого быть здесь. Не хочу пугать, но опоздавшие будут отчислены. А теперь, – ротный улыбнулся, – я буду вызывать по списку, чтобы не устраивать толкотню. Получайте, шевроны, кокарды, зачетные книжки, курсантские билеты. Так, сначала отличники. Рогов.
– Есть.
– Поздравляю, Вася, – сказал ротный.
– Служу Советскому Союзу! – и шепнул. – Так значит, все было известно заранее, раз успели документы подготовить…
– Известно, – усмехнулся ротный, – много будешь знать, скоро состаришься. Свободен!
– Есть!
– Молодец. Сорокин…
– Такие дела, Сысоев, – сказал Вася.
– Да пошел ты… – уныло сказал Утак. – Я буду деньгу загребать, а ты штаны протирать, и кто выиграл?
– Жизнь покажет, – заметил Рогов.
– Нацепил два уголка и хвастаешь, – сказал Сысоев. – Дешевка ты, Рогов.
– А ты бы тоже хотел…
– Да в гробу я видел! – крикнул Утак. – Тоже мне, академики…
– Вася тебя в льялах сгноит, если попадешься на его коробку, – сказал Воронов, подходя.
– Да чего бы я зверствовал… – Вася поправил воротник форменки. – Он и так в шоке от такого поворота.
– Я? Я… Я… – Сысоев быстро отбежал.
– О, как разобрало Утачину, – усмехнулся Воронов. – На коробке его быстро наставят на путь истинный. Это не школа. В море не повыступаешь. И что я хочу сказать тебе, Вася, на прощание – завтра будет некогда. Я хоть и не на очень много старше тебя, но все – таки поработал в рабочем коллективе. Знаешь, жизнь и короткая, и длинная, это уже как посмотреть. И в этой жизни тебе еще не раз встретятся сысоевы и замполиты вроде нашего. Но в любом случае оставайся человеком: честным, принципиальным, не поддавайся на минутные слабости, не вступай в сделку со своей совестью, тогда все будет нормально. Не лезь в политику, это не для тебя. Ты комсомолец?
– Нет.
– На втором курсе – вступи. Подойдет срок, вступай в партию. Может, я неправильно говорю, но только партийным можно не опасаться за профессиональный рост, карьеру, грубо говоря, ни за свое будущее.
– Да я как – то не думал…
– А ты подумай, я дело говорю. Партийному и доверия больше и начальство лишний раз не обидит. Поверь мне. Я поработал, насмотрелся. Если будет возможность, то на последнем курсе и вступай в КПСС. Сам ощутишь разницу в положении. Такие дела, Вася.
– Странные слова говоришь ты, Коля.
– Это не странные слова. Это жизнь, не плакатная и не из кино, а реальная во всей прелести и… грязи. Так что не поминай лихом старого Ворона…
– Да я…
– Ладно. Помолчи. Пока, Вася. Я в город. Может еще, и встретимся когда – нибудь или… на морях.
– Пока, – сказал Вася.
Сердце его почему – то сжалось. Он посмотрел в след Николаю и вздохнул.
– Ну, что, Рогов, повезло?
Вася обернулся.
– Да, товарищ заместитель по политической части.