Призрак большого города

Володарская Ольга Геннадьевна

– Нормально. Только слабость сильная…

Арсений сел на краешек кровати, нежно провел пальцем по бледной Снежаниной щеке. Она поморщилась и отстранилась. То ли не любила прилюдных ласк, то ли просто у брата были слишком холодные руки.

– Вы садитесь, – Снежана указала на диванчик и два стула. – А то стоите, словно над смертным одром…

Все поспешно расселись. Саша ринулся было к матери, чтобы по примеру дяди опуститься на кровать, но Снежана жестом остановила его. Пришлось парню втискиваться между Хэлен и Гердой, усевшимися на диванчик. Дарья же с Темой заняли стулья. Она опустилась на краешек, он взгромоздился, как на коня.

– Илья Маркович

обрисовал вам ситуацию? – спросила Снежана.

– Да, – первой ответила Хэлен. – Но меня удивляет твое нежелание бороться. Это не в твоем характере.

– Я боролась, сколько могла.

– Надо до конца, – сжала тонкие губы тетка.

– Ты лучше остальных знаешь, как я боюсь боли. А то лечение, что мне предлагают, сплошная боль. Я не желаю обрекать себя на такие муки. Да, если бы мне гарантировали результат, я бы пошла на это, но… – Она, нахмурившись, замолчала. Не привыкла оправдываться. – Но речь сейчас не об этом. Я хочу вернуться к теме наследства. Поскольку тот, кого я указала в завещании, мертв, придется мне его переписать. – Она посмотрела на Герду. – Я уже связалась с вашим шефом, он будет у меня завтра днем. – Затем Снежана перевела взгляд сначала на брата, потом на сына. – Но свое решение я готова огласить уже сейчас.

Все присутствующие мигом подобрались.

– Только надо дождаться Карла.

– Зачем? – недоуменно спросил Арсений.

– Он должен принести мне фужер мартини.

– А тебе можно?

– Мне уже все можно, – горько рассмеялась Снежана.

Тут дверь отворилась, и в комнату, мягко ступая, вошел Карл. Он был привычно спокоен, торжественен и полон собственного достоинства. В руках он держал круглый поднос с единственным фужером.

– Ваш коктейль, – провозгласил он.

– Давай сюда.

Карл подошел, наклонился и дал Снежане снять бокал с подноса.

– Будут еще пожелания?

– Да. Останься, пожалуйста.

Карл если и удивился просьбе, то вида не подал. Церемонно поклонился и отошел в уголок. А Снежана тем временем сделала глоток мартини и с наслаждением прикрыла глаза.

– Хорошо, – прошептала она.

– Мама, неужели? – воскликнул Саша.

– Ты о чем, сынок?

– Ты сама знаешь! – Он вскочил, но тут же сел.

– О чем он? – спросила Снежана у брата.

– Наверное, Александр решил, что, коль ты попросила Карла остаться…

– То?

– То именно его сделаешь наследником – выпалил Арсений.

– Ах, вот в чем дело! – Снежана растянула губы в своей фирменной улыбке суперстервы и глотнула мартини. – И что вы предпримете, если я на самом деле оставлю все своему дворецкому?

Никто ей не ответил. Да и что они могли сказать? Опротестуем? Проклянем? Убьем и его? Они могли сказать все что угодно, но у каждого на лице читалось – смиримся. И у кого-то смирение явно было показным!

– Карл, – обратилась Снежана к дворецкому, – ты был бы рад стать моим наследником?

– Нет, – ответил тот, не раздумывая.

– Почему? – поразилась Мороз.

– Мне хватает того жалованья, что вы мне платите. Получая его, я могу неплохо существовать и спать спокойно. Большие деньги – большие проблемы, а я бегу от них…

– Ты не совсем прав, Карл. Большие деньги – это прежде всего большая власть. И то, что она дает, затмевает все проблемы.

– Мама, – подал голос Александр, – а может, обойдемся без этих твоих рассуждений? – В его голосе сквозили раздражение и нетерпение. – Давай уже оглашай приговор – и дело с концом!

– Да, Снежана, – в кои-то веки согласился с ним Тема. – А то ведешь себя, словно Дмитрий Дибров,

когда он в передаче «Кто хочет стать миллионером» паузы тянет перед тем, как объявить, правильный ответ или нет.

– Понятия не имею, кто это и что за программа, – бросила Снежана. – Но если вам не терпится, я оглашу, как выразился мой драгоценный сын, приговор. – Она куснула оливку и пластмассовой шпажкой, на которой та держалась, стукнула по краю фужера. Раздался тихий звон. – Своим наследником я назначаю… – И все же Снежана не смогла удержаться, замолкла. Но паузу долго тянуть не стала и уже через пять секунд объявила: – Герду Андрееву!

Часть III

Глава 1

Самое первое воспоминание Снежаны было самым радостным и самым грустным одновременно. Сначала радостным, потом грустным и совершенно точно самым ярким.

Девочке тогда исполнилось четыре года. Бабушка нарядила ее в красивое пышное платье, на плечики накинула горжетку, белокурые волосики украсила не банальным бантом, а диадемой и повела на прогулку. Она вела свою внучку за руку и показывала ей семейные владения.

– Вот это, детка, наша земля. И лес наш, и луга, и озера. Все, что на земле этой, тоже наше, морозовское. И дом, и конюшни, и кузница…

– А церковь? – любопытствовала маленькая Сашенька.

– И она, естественно. Ее на средства твоего прадеда строили. И в Петербурге, где, кстати, находится наш фамильный особняк, на деньги моего батюшки церковь возведена. Святой был человек, царство ему небесное…

Бабка еще долго рассказывала внучке как о предках, так и о фамильных богатствах. Пока они не пришли в поселок, где имелось детское кафе. Сашенька ни разу в нем не была, но очень об этом мечтала. Старая княгиня как-то раз взяла внучку с собой за покупками, и та, увидев через окно кафе украшенный шарами и игрушками зал, а главное – детишек за столиками, которые поедали облитые сиропом шарики мороженого, стала упрашивать бабушку зайти. Но та увела ее прочь да еще и отчитала. Сказала, княжне не место в этом гадюшнике (там и вправду было не очень чисто: столы плохо вытерты, занавески пыльные, и тучами летали мухи). Но Сашенька очень хотела в «гадюшник» и не отставала от бабки. Пришлось той пообещать внучке, что сводит в кафе на день рождения. Она думала, что до третьего сентября девочка забудет о своем странном желании, но не тут-то было. Сашенька, едва разлепив утром глаза, потребовала отвести ее в кафе. Старухе ничего не осталось, как сдержать обещание.

В кафе оказалось еще лучше, чем Саша думала. Кроме шаров и игрушек там имелась клетка с белкой. Белка бегала по колесу, а когда уставала, забиралась в домик и грызла орешки. Саша решила, что только из-за нее стоило прийти в это замечательное место, а когда ей принесли вазочку с мороженым, она вообще чуть от счастья не потеряла сознание. Ничего вкуснее ей в жизни есть не доводилось! А этот щекочущий холодок в горле, когда глотаешь? Разве может быть что-то приятнее?

Когда именинница опустошила свою вазочку, бабка решила увести внучку домой, но Сашенька упросила ее задержаться. Дело было в том, что сидящие за соседним столиком ребята устремились в «игровую» (так назывался уголок в соседнем зале, где стояло два стульчика и валялись большие пластмассовые кубики), а девочке очень хотелось к ним присоединиться. Саша была лишена общества своих сверстников. В садик она не ходила, а поиграть с поселковой детворой не имела возможности – Морозовы жили обособленно, вдали от «цивилизации», и у Сашеньки совсем не было друзей.