Призрак бродит по Техасу
Шрифт:
И вообще типы среди них были самые разные. Вдруг ко мне подковыляли крохотные мексиканские карапузы, очаровательные, как черные котята, и осыпали меня цветами, видимо, приняв за покойника, направляющегося на погост. Во всяком случае, когда я приподнял и повернул голову, чтобы получше их разглядеть, они бросились врассыпную.
Ла Кукарача придержала своего ослика и теперь трусила возле меня. Заметив мой интерес к ошейниковым мексиканцам, она презрительно объяснила:
– Киборги. Estupidos - дурачки. Ошейники передают им распоряжения и счастье. Прямо в жилы и нервы. Десятники управляют ими дистанционно. Если управляют!
– Последнюю фразу она добавила потому, что две вереницы киборгов столкнулись и суматошно забегали, стараясь разобраться, кому куда идти. Ну, точь-в-точь муравьи, которых
– И они так всегда?
– спросил я с ужасом.
– Нет, нет, - успокоила она меня.
– Только в рабочее время. Остальные десять часов они существуют как люди в ту меру глинобитного духа, которую еще сохраняют. Главным образом едят, совокупляются и спят. Мои соотечественники!
Тут я вспомнил о своих недоумениях и спросил:
– Сеньорита К., почему ваши соотечественники смотрят на меня со страхом, который в чем-то и сильнее просто страха и слабее его? Объясните мне это, пожалуйста, mi amada bonita. [7]
Она нахмурилась, быстро покачала пальцем и прошептала предостерегающе:
– Никаких нежностей до восхода луны, как я сразу тебе приказала, высокий ты недотепа!
– Тем же шепотом она невозмутимо продолжала: - Сеньор Ла Крус, мои земляки - это дети. Они живут сказочками - сладкими, как сахар, и жуткими, как кровавая кость. Одна из последних повествует о Духе Смерти, высотой до небес, который когда-нибудь пройдет по Техасу. Видом он будет, как гигантский скелет - его обычно так и называют: "Эль Эскелето". Он будет швырять в свои огромные костяные челюсти и щелкать, как орешки, человеческие черепа - из тростникового сахара, говорят одни, полные мозгов, утверждают другие. Мои земляки стекутся к нему. Он даже не взглянет на них - ведь ни звезды, ни облака не смотрят вниз на простых смертных, - но поведет их к свободе.
Меня так увлекла эта яркая история, что я чуть не вздрогнул, когда звучный голос осведомился:
– Лапонька пичкает тебя слезливой жвачкой о киборгах?
– Эльмо тоже придержал коня, пока не оказался рядом со мной по другую сторону транспортера.
– Смотри, не верь ни единому слову, которое срывается с ее миленьких лживых губок. Черепуша, друг мой закадычный, киборги куда счастливее даже техасцев. Получают радости каждый день, как кока-колу. Кроме того, я уже объяснял, они - необходимая составная часть нашей свободы и вольности.
– Сама я думаю, что костлявые ступни призрака их растопчут, если только при виде его они не разбегутся, как побитые псы, - продолжала Л а Кукарача так, словно никто ее не перебивал.
– Киборги - земляки они мои или нет - estupidos из всех estupidos. [8]
– Саркастичная сучка, а?
– заметил Эльмо.
– Лапонька, у тебя вместо сердца кубик. Какое счастье, что твоя холодная кровь не леденит твою кожу и не попадает ни в твои грудки, ни в твои пяточки, ни в местечко между ними.
– Моя фигура, хотя и маленькая, сложена более пропорционально, высокочтимый патрон, - ответила она дерзко.
– И мой лобок имеет честь находиться точно между моей макушкой и подошвами.
– Ну-ка, Лапонька, помни о стыдливости, а о своих мыслях помалкивай, - предостерег ее Эльмо.
– Не устраивай интеллектуальный стриптиз для меня и моего гостя. Женщина годится только для нормального стриптиза, будь она мекс или гринго.
– Вы желаете, господин, чтобы я тряслась как полоумная и бурчала сеньору Крусу "no sabe?" [9] Или, быть может, сбросила одежду?
– Эй, Лапонька, еще раз предупреждаю, если ты не уймешься…
Перепалка эта грозила стать неприятной, но тут я невольно прервал ее. Мы приближались к золотой - или позолоченной - статуе, изображавшей чрезвычайно мускулистого мужчину двадцати футов высотой в варварском одеянии. Из его шлема торчали очень длинные, прихотливо изогнутые рога. Правая рука замахивалась боевым топором, а левая держала наготове кольт.
– Кто это?
– спросил я, тыкая в сторону статуи, закутанной в черное, ногой, потому что ехал ногами вперед, а руки у меня были заняты управлением.
– Я не знал, что за время
– Черепуша, да неужто ты не знаком с первооткрывателем Техаса и первым человеком пристойного роста на его земле?
– отпарировал Эльмо добродушно-негодующим тоном.
– Неужто ты хочешь сказать, что тебе неизвестны Лейф Эриксон, Поль Баньян, Большой Билл Томпсон, Джон Салливан, Уильям Рэндольф Херст, Авраам Линкольн и другие столь же великие техасцы?
– Неизвестны, - признался я, - хотя я слышал о Сэме Хьюстоне, Джиме Буи и моем тезке Дэви Крокетте.
– Ну, да, они тоже техасцы, хотя и помельче калибром, - согласился он.
– Ребята Сан-Хасинто и Аламо. А старик Черный Ворон Сэм, хотя и принадлежал к нашим предшественникам, кое в чем представляется сомнительным - дружок индейцев и прихвостень янки, как поговаривают.
Я чуть было не спросил его, как насчет Юлия Цезаря и Иисуса Христа, но испугался: а вдруг и они техасцы?
Вместо этого, направляя транспортер в обход Лейфа Эриксона, я заметил:
– Кое-кто из названных вами мне известен, но я считал, что они были гражданами Соединенных Штатов и Канады.
Ла Кукарача вновь трусила впереди, хотя на прощание и одарила меня быстрой лукавой улыбкой. Эльмо наклонился ко мне с седла:
– Черепушка, как видно, твои небесные наставники знали лишь поверхностную версию земной истории, манную кашку, которую скармливают широкой публике. Поскольку нынче ты познакомишься с людьми весьма эрудированными и влиятельными, тебе полезно будет узнать хоть какие-то обрывки правды, amigo mio. [10] Республика Единственной Звезды никогда не входила в Соединенные Штаты. В одна тысяча восемьсот сорок пятом году она их возглавила, ибо видела, что их необходимо взбодрить ввиду иностранной агрессии и внутренних неурядиц. Предвидение это оказалось необычайно точным: следующие три года именно она отражала агрессивных мексиканцев, а скоро ей пришлось вести гражданскую войну - на двух фронтах сразу. Естественно, широкой публике, у которой не хватает ни мозгов, ни нутра, зато есть привычка от всего шарахаться, это было представлено аннексией. Но спикер Конгресса и сенаторы, хоть что-то весившие в Вашингтоне, всегда знали, что существует секретный договор и что согласно ему глава страны - Техас. С той поры президенты в Белом доме были только ширмой техасского истеблишмента - Франклин Делано Рузвельт, например, был марионеткой в руках нашего Джека Гарнера, очень и очень скромного вершителя всех дел. А чуть позже Линдон Великий вертел Джеком Кеннеди, хотя тот посмертно и был объявлен почетным гражданином Техаса и президентом такового, учитывая величие и ритуальную важность его кончины. С началом третьей мировой войны, после распыления Вашингтона, Нью-Йорка, Сан-Франциско и так далее, секретность утратила смысл, и Техас вступил в свои права не только де факто, но и де юре, включив в свои пределы для круглого счета как ледяную макушку, так и сухую и жаркую, заросшую джунглями задницу континента. К тому же по терапевтическим причинам нам требовалось очень много мексов.
Мои мысли потряхивало, как транспортер, - он теперь пересекал ремонтируемый изгиб улицы, увертываясь от мексиканцев, которые увертывались от него. Я сожалел, что у меня не было иных наставников в истории, кроме моего отца, который разделывался с завоеванием континента небрежной фразой: "Входят варвары с боевыми топорами", или исчерпывал падение цивилизации краткой ремаркой: "Уходят эпикурейцы, ломая руки и вопя. Идрис проносится по сцене нагая". Я знал многие подробности династической истории греков, римлян и англичан, а также был осведомлен о невротических штучках человека XX века, начиная от Ибсена и Бергмана и кончая "Зеленой комедией" и внутреннепространственной мультисценой. Но в нашем репертуаре не было более современных пьес, где действие развертывалось бы в Техасе, а потому отец проскочил этот край стремительно. Нет, конечно, перед моим отлетом он дал мне представление о Северо-западной территории и Йеллоунайфе очень подробное и точное - так мне во всяком случае казалось.