Призрак Рембрандта

Кристофер Пол

Завидев капитана, с пассажирского сиденья грузовика спрыгнул мужчина и остановился у ящиков. Хансон уже различал на них знакомую эмблему фирмы «Слазенгер» – вытянувшуюся в прыжке черную пантеру. Мужчина из грузовика шагнул ему навстречу. На вид ему было лет сорок. Он уже располнел и несколько обрюзг, но отлично скроенный белоснежный костюм успешно скрывал намечающийся живот. Маленькие руки и ноги. На ногах – сверкающие лакированные туфли, на розовых, пухлых пальцах – чересчур много золотых колец.

Соломенная шляпа,

белоснежная, как и костюм, сидела у него на голове с несколько нарочитой небрежностью. Так обычно носят головные уборы мужчины, скрывающие лысину. Глаза прятались за темными очками «Фенди» в кожаной оправе. Такие больше подошли бы женщине. Незнакомец был гладко выбрит и источал легкий аромат дорогого одеколона. Полные губы приветливо улыбались. Зубы напоминали идеально отполированный жемчуг. Роста мужчина был невысокого, но при всей своей миниатюрности и элегантности почему-то производил впечатление человека очень опасного.

– Капитан Хансон? – справился он.

В голосе слышался аристократический испанский акцент.

– Да.

– Меня зовут Ласло Арагас. – Улыбка стала еще шире. – Друзья называют меня Ласси.

Хансон кивнул. Попробуй назвать такого «Ласси», и запросто заработаешь вязальную спицу в глаз.

– Чем могу быть полезен вам, мистер Арагас?

– Правильнее будет сказать, чем мы будем полезны друг другу, капитан Хансон.

– И чем мы будем полезны друг другу, мистер Арагас?

– У меня есть груз, который требуется доставить в Сингапур, – объяснил незнакомец, – а вы, как я понимаю, идете как раз туда.

– Какой груз? – поинтересовался Хансон.

Арагас обвел сверкающей кольцами рукой штабель ящиков:

– Мячи, капитан. Мне надо отправить эти мячи в Сингапур.

– Теннисные мячи.

– Совершенно верно. Особые теннисные мячи – «ультра-вис» для Уимблдона.

Имелись как минимум три причины, по которым это утверждение не могло быть правдой. Во-первых, мячи для Уимблдона действительно делали в Маривелесе, но отправляли их всегда с пятнадцатого терминала в Маниле. Во-вторых, их упаковывали в картонные коробки по шестьдесят тубусов в каждой, потом коробки связывали по десять и помещали в контейнеры, а не в деревянные ящики. И в-третьих, «Слазенгер» ни при каких условиях не отправит свои драгоценные мячи на ржавом корыте вроде «Королевы Батавии».

– Ясно, – кивнул Хансон.

– Вам правда ясно, капитан?

– Полагаю, что ясно, – медленно ответил он.

– И что именно вам ясно?

– Что на причале стоят деревянные ящики с эмблемой «Слазенгер».

– С теннисными мячами внутри, – подсказал мужчина в белом.

– Если вы в этом уверены…

– Абсолютно уверен, – улыбнулся мистер Арагас.

– А доктору Зобель-Айяле известно об этих мячах? – без всякого выражения спросил Хансон.

Арагас захохотал. Его смех был похож на лай очень злой собаки.

– Эта толстая задница? Он не станет вмешиваться, если не хочет нажить на нее неприятностей.

– Ну хорошо, а я здесь при чем? – осторожно поинтересовался Хансон.

Если Арагас действует в обход Айялы, без проблем не обойдется.

– Мне нужен перевозчик. И вы оказались здесь очень кстати.

– Но ваши теннисные мячи не включены в мой коносамент.

– И не надо. Пусть этот маленький договор останется между нами.

– Зобель-Айяле это не понравится.

– Зобель-Айяла сделает так, как ему скажут.

– Может, и так, мистер Арагас, но мне ведь еще придется сюда вернуться. У вас с ним, возможно, какие-то особые отношения, но моей заднице неприятности тоже ни к чему.

– Это не ваша забота, капитан, – отрезал Арагас, перестав улыбаться. – Ваша забота – как можно скорее погрузить мои мячи.

– И что я скажу про эту партию своему агенту в Сингапуре?

– Ничего.

– В каком смысле?

– На траверзе Сентосы у вас сломается двигатель. Ремонт займет пару часов. К вам подойдет катер, и вы сгрузите мячи на него.

Остров Сентоса, бывшая рыбацкая деревня, а ныне дорогой курорт, располагался перед самым входом в гавань Сингапура.

– А таможня? А пограничники?

– О них уже позаботились.

Понятно – опять мордида. За последние четыреста лет филиппинцы успели превратить этот способ решения проблем в высокое искусство.

– А что за все это буду иметь я?

– Вот что. – Арагас выудил из внутреннего кармана пиджака неизменный конверт. Довольно толстый. – Евро, если не возражаете. – Когда-то все расчеты велись в американских долларах, но времена меняются. – Двадцать пять тысяч.

Значит, примерно тридцать три тысячи долларов или около того, в зависимости от ежедневно меняющегося курса. Но это не важно. Важно то, что теперь уже невозможно изображать неведение. Никто не стал бы платить такие деньги за перевозку сотни ящиков с теннисными мячами.

Вся ситуация выглядела довольно паршиво. Если Арагас не боится действовать в обход Айялы, значит, у него очень серьезные связи. Стало быть, в случае отказа не миновать серьезных неприятностей. С другой стороны, если взять конверт и сделать, как он говорит, можно запросто закончить жизнь в тюрьме Чанги – перспектива тоже не слишком радостная.

Иными словами, он влип, и, похоже, серьезно. Выхода не видно, и дергаться бесполезно. Хансон и не стал. Он взял у Арагаса конверт, согнул его пополам и засунул в задний карман.

– Вот и хорошо, – похвалил его Арагас, точно капитан был псом, освоившим несложный трюк. – Буду признателен, если погрузите ящики как можно быстрее. Сами знаете, здесь полно воришек.

В порту и правда тащили все, что не приколочено, но Хансон почему-то был твердо уверен, что к ящикам Арагаса никто даже близко не подойдет.