Призрак Рембрандта
Шрифт:
Теперь они плыли по зловещему кладбищу кораблей, еще более жуткому в серых предрассветных сумерках. Слева показался истлевший остов старинной шхуны, когда-то покрытый железной броней. Обломки мачт торчали, как черные гнилые зубы, а в корпусе зияли страшные дыры. Судно утратило даже имя – его давно смыли дожди и разъела плесень. Справа в тумане виднелись останки «Королевы Батавии». Впереди среди десятка других обломков поднимался из воды хвост одномоторного самолетика, на котором на остров вернулся Питер Богарт.
– А вы сможете найти
– Конечно. – Профессор на минутку отложил весло и показал рукой на крутой склон кальдеры. – Видите там два холма напротив друг друга? Я называю их львами. То самое место.
Как раз в это мгновение солнце поднялось еще на миллиметр, и в его лучах на небе четко нарисовались силуэты двух холмов, и вправду очень похожих на припавших к земле львов.
– Тоннель, по которому солнце поднимается на небо, – негромко произнес Хан.
– Все сходится! – возбужденно воскликнул Билли. – Это то самое место!
– Мы плывем чересчур быстро, – озабоченно заметил Брини Хансон, глядя на воду.
Рябь и маленькие водовороты на ее поверхности отмечали те места, где скрывались затопленные суда, жертвы острова-людоеда.
– Надо спрятаться за какой-нибудь из этих махин и переждать прилив. Сейчас плыть опасно – можем врезаться во что-нибудь.
– Точно! Капитан верно говорит, – поддержал его Максевени, пристально вглядываясь в глубину лагуны.
– Ерунда, я все отлично вижу, – возразил сидящий впереди профессор. – Вода совершенно прозрачная.
В это мгновение нос каноэ угодил в водоворот, и лодку швырнуло к огромной туше нефтяного танкера «Сити оф Альмако». В тумане можно было различить только торчащую над водой кормовую надстройку да обломки палубных кранов. Течение развернуло маленькое суденышко, точно сухой лист, угодивший в бурный ручей, и профессор вдруг обнаружил, что смотрит в ту сторону, откуда они приплыли. В панике он схватился за низкую банку и попытался встать.
– Сидеть! – крикнул Хансон. – Вы нас опрокинете!
– Ye nupty cludge! – заорал Максевени, пытаясь выровнять каноэ. – Замри и не двигайся!
Но было уже поздно. От резкого движения Уинчестера лодка дернулась в сторону, ударилась о борт танкера, еще раз развернулась и легла набок. Профессор бросил весло, отчаянно взмахнул руками, а через секунду все они попадали за борт.
Финн с головой ушла под воду и, прежде чем она поняла, что случилось, почувствовала, как что-то сильно обожгло ей щеку и голый живот там, где из брюк выбилась рубашка. От резкой боли у нее перехватило дыхание, и она отчаянно заработала ногами, стремясь выбраться на поверхность. Раскрыв рот, Финн жадно глотала воздух, а под водой чувствовала все новые, резкие, как удар хлыста, ожоги. Сквозь завесу боли она смутно слышала, как Уинчестер кричит, что не умеет плавать. Рукой она попыталась смахнуть жалящую гадость с лица и закричала, потому что в ладонь впилась сотня иголок. Поморгав, она наконец огляделась и чуть не потеряла сознание от ужаса.
Вместо
В панике Финн заколотила по воде руками, пытаясь отогнать от себя этих жалящих тварей. Десяток крошечных щупалец, спрятанных под сокращающимся желеобразным зонтиком, обожгли ей ноги. Финн закричала и сделала попытку выпрыгнуть из воды – она была готова сделать все, что угодно, чтобы только спастись от этого ужаса.
Барахтаясь, она успела заметить, что колония выстроилась гигантским полумесяцем и медленно перемещается к мелководью у ближайшего пляжа. Она завертела головой, пытаясь отыскать перевернутое каноэ. До него оказалось футов пятьдесят, и Финн поплыла, отталкивая руками кисельные тела с фиолетовым крестом на макушке.
Путь ей преградила плотная пульсирующая кучка, и Финн отчаянно выгнула спину, стараясь избежать жалящих прикосновений. Это были медузы поменьше, видимо молодняк, и через их совсем прозрачную плоть просвечивали черные соринки сенсорных глаз.
Маленькие щупальца легко коснулись ее кожи, и Финн снова закричала от жгучей боли. Еще пару минут она боролась и пыталась держать голову над водой, но яд уже проник в кровь, и судорога свела ноги. Финн понимала, что слабеет и скоро не сможет плыть.
Ей показалось, что она слышит голос Билли, выкрикивающий ее имя, но помощь уже опоздала. Медузы окружили ее со всех сторон и теперь, едва заметно сокращаясь, сжимали кольцо. Они словно специально распределились так, чтобы вкусной еды хватило на каждую. Силы оставили Финн, и она начала медленно опускаться на дно.
Увидев, что творится под водой, она потеряла последнюю надежду на спасение. Медузы, кишащие на поверхности, внушали отвращение и страх, но в сине-зеленой толще царил настоящий ад. Миллионы щупальцев – тонких, как волос, и толстых, будто перевитые канаты, – свисали из-под зонтиков и медленно шевелились. Они уже полностью обволокли тело Бена Уинчестера и медленно, но уверенно тянули его со дна наверх, в самую гущу кисельных тел – туда, где из его трупа сначала вытянут все соки, а потом и полностью уничтожат то, что еще недавно было живым человеком.
Раньше Финн слышала, что тонущий человек в какой-то момент спокойно засыпает и даже видит сон, но то, что происходило с ней сейчас, было больше похоже на ночной кошмар, и она боролась с ним до последней минуты, пытаясь грести, даже когда уже опустилась на самое дно.
Остатки воздуха вырвались из легких, и грудь свело болью. Последнее, что она успела увидеть перед смертью, – это жуткое, белое лицо Уинчестера с шевелящимися, как у мифического чудовища, волосами. Потом зрение померкло, боль ушла, и она еще успела услышать зовущий ее голос и последние, замирающие удары собственного сердца.