Призрак самого Отчаяния
Шрифт:
Я не могла понять нравиться она мне или нет. Внешне она была красавицей. Чем больше я на нее смотрела, тем больше чувствовала себя неловко. Ее талия была уже моей, грудь – больше, ноги длиннее. Ее кошачья грация завораживал, а полудетская улыбка обезоруживала.
– Наора, ты давно здесь?
– Не очень – у меня не было желания разговаривать.
– Зачем тебе это? – сказала она, понизив голос почти до шепота. – Зачем ты сюда вернулась?
– Почитай мое резюме – узнаешь. Вообще-то я никуда и не уходила.
– Просто ты мне напомнила одну девочку, которую я видела полгода назад, летом.
А я была врачом, который здесь остановил кровотечение, наложил повязку, напичкал тебя транквилизаторами и отправил домой не без надежды, что девочка выживет. – Джинджер улыбнулась
– Значит, девочка должна сказать спасибо. – наигранно торжественно сказала я.
– Я вижу, ты расстроена из-за этого инцидента, с ремонтом генератора? – она потерла щеку. Я заметила у нее едва заметный шрам и привычку постоянно прикасаться к нему.
– Может официально извиниться перед тобой? – спросила я с раздражением.
– Мне он говорил, что ты вредная, но чтобы настолько. – Она хотела увидеть мою реакцию.
– По-моему вода уже согрелась. – заметила я абсолютно спокойно.
– Ах да, уже иду. Тебе здесь, я так поняла не сладко. Не бери дурного голову и не ищи во всем подвоха. – она встала и пошла к двери, там обернулась – Да, если хочешь, можешь подождать меня, я не долго.
Я посмотрела ей во след, залезла поудобнее и обняла колени. Значит, она все знает, или не все. Джинджер. Да родители выбрали ей подходящее имя. Мне кажется, она все поняла. Поняла истинную причину моего присутствия здесь. Нужно постараться сохранить хорошую мину при плохой игре. Джинджер... Она проницательнее, чем мне показалось. Зная предыстрию можно угадать причину. Но как предугадать последствия? Здесь нельзя говорить ни о чем серьезном. Там, в углу стоит камера наблюдения. Точно такая же стоит в коридорах и комнатах, а одна из камер выходит на крыльцо, поэтому к моему выговору уже присоединился видео материал.
– А вот и я. – Джинджер плюхнулась на диван. В руках ее были две кружки. Я налила себе чай, а потом подумала, что тебе тоже захочется.
– А как ты догадалась, что это моя кружка? – сказала я, беря в руки свою белую кружку с детским рисунком.
– Просто никто кроме тебя не мог купить себе кружку с мультяшками. – скала она, отхлебывая чай. – Надо было еще печенья прихватить...Мммм... И сахара... А то как-то не сладко получилось .... А все эта мымра Мирьям. Я ее встретила по дороге, а она меня хотела чем-то пригрузить. Еле отделалась. Сказала, что зайду попозже.
– Я бы выбирала выражения. – сказала я кивая в сторону блестящего глазка камеры.
– А ... ты об этом... Расслабься. Она тут давно не работает. Так, висит для красоты. Ее скуртили еще три года назад. А чинить никто не собирается. Что-то не так? Да наплюй на все! Мирьям – дура. Она ей была и останется ею.
– Тише... В коридоре все слышно... – я почувствовала неловкость.
– Я могу громко заявить об этом. Дууура! Вот. Но тебя тяготит не это. Мне всегда было интересно с тобой пообщаться. А Мирьям не бойся. Не бойся собаки, которая громко лает, бойся той, которая молча рвет.
Я решила перевести
– Чего задумалась? – спросила она, ставя чашку на столик.
– А сколько вас, охотников?
– Сейчас три, раньше было больше. Я, Франс и Робинзон. Робинзон, он вообще уникальный дядька. Он редко приходит в центр. У него где-то там логово, поэтому мы его так обзываем. А настоящая фамилия – Робинсон. Созвучно. Он очень сильный. Я, например, не уверена, в том, что смогла бы его победить в рукопашной. Так вот. У него когда-то был напарник. Друг.
– Пятница? – я хихикнула.
– Не. Не помню, как его звали, но он погиб. Робинзон все хотел отомстить, а потом успокоился, вроде, как бы. – Джина погрустнела.
– Жаль. – рефлекторно сказала я.
– Франс о тебе много рассказывал. Я тебя, знаю, хотя никогда не видела раньше. – она понизила голос. – Зачем ты вернулась?
И я рассказала ей все. Или почти все. И мне стало легче. Мы стали подругами. Она часто приходила ко мне. Однажды сидела целую неделю.
– Ну не буду же я в критические дни, рыскать по городу? Они кровь ого-го как чуют! – Она смеялась. И я смеялась вместе с ней. Одно огорчало. Франс приходил редко.
Роза сидела на диване и что-то писала, периодически глядя на дверь. Дверь была приоткрыта. Оттуда доносились голоса. Один визгливый женский, а другой спокойный мужской.
– Я не предлагаю. Я приказываю. – в женском голосе появились истеричные нотки.
– Нет.
– Вы не можете игнорировать прямой приказ! Вот мое письменное распоряжение. Мне нужна эта папка. Нужна! Вы меня понимаете? – в голосе женщины смешивались угроза и просьба.
– Нет. Я вас не понимаю. Ради кучки бесполезных листов вы хотите рискнуть человеческими жизнями? Отряд, который вы предлагаете мне возглавить – обречен. – мужчина говорил спокойно и уверенно.
– Тогда идите туда один! Я все оформлю.
– Я туда не пойду ни за какие деньги.
– А ради науки?
– Плевал я на вашу науку.
– Какое...
– Так, успокойся и слушай меня. Никто туда не пойдет. Забудь об этом. Ищите другие документы. Где хотите. Как хотите.
– Я вам приказываю. Вы обязаны мне подчиняться!!!
– Я подчиняюсь напрямую Центру. Разговор окончен.
– Но... – женщина была крайне удивлена. Впервые ее авторитет был подорван таким наглым образом.
– До свидания, Мирьям. – равнодушно сказал мужской голос.
– Я тебе это припомню, Франсуа Элис.
Дверь открылась, и он мрачно прошел мимо, не взглянув ни на удивленную Розу, ни на меня. Я поняла – все очень серьезно.
– Я так и знал. – мрачно заключил он, глядя на две чашки кофе и тарелку с печеньем, стоящие столике. – Ты не улетела, девочка с отсутствующим инстинктом самосохранения. Он присел рядом.
– А я и не собиралась. – я надгрызла печенье. – Угофяйфя.