Призрак Великой Смуты (CИ)
Шрифт:
– Хорошо, – кивнул лорд Альфред Милнер, – а что, если мы надавим на Норвегию и потребуем, чтобы она предоставила нам свои базы в Бергене и Тромсе для дальней блокады немецких портов на побережье Северного моря с одной стороны, и Мурманска – с другой. У нас еще достаточно линкоров, пусть даже и устаревших, чтобы полностью закупорить русским и немцам выход в океан, и тем самым обезопасить наши атлантические коммуникации.
– Норвегия – нейтральная страна, – заметил Артур Бальфур, – и вряд ли она пожелает лишиться этого статуса.
– Не пожелает, – ответил глава военного кабинета, – пусть пеняет на себя. Хватит этим трескоедам ходить в нейтралах
– Последнее обстоятельство, – заметил министр иностранных дел, – может оказаться решающим в этом вопросе. Мы прозондируем почву на норвежском направлении и сразу, как только появятся какие-либо результаты, доложим об этом многоуважаемому сэру Дэвиду.
– Очень хорошо, сэр Артур, – кивнул Ллойд Джордж, – сосредоточим же наши усилия на норвежском направлении. Кроме того, я считаю необходимым активизировать наши действия против Турции. Запомните джентльмены, только британский солдат имеет право занять пост на берегу Проливов и не пускать туда тех, кто этого не заслуживает. Только наш Средиземноморский флот, войдя в Черное море может диктовать причерноморским государствах как себя следует вести.
– Я думаю, что Проливы будут наши, сэр Дэвид, – произнес Альфред Милнер. – Турецкий фронт в Палестине и Ираке все еще держится, но достаточно лишь одного мощного удара, и он рухнет, благо турки в отличие от немцев и австрийцев, не прекратили войну против русских, и вынуждены теперь распылять силы.
– Пусть будет именно так, – подвел итог Ллойд Джордж, – два основных направления – норвежское и турецкое – должны дать нам возможность непосредственно добраться до территории России и вмешаться в происходящие там политические процессы. На этом, джентльмены, я закрываю наше совещание.
3 марта 1918 года. Петроград. Таврический дворец.
Глава ИТАР Александр Васильевич Тамбовцев.
Занимаясь проблемами территорий, находящихся за тысячи верст от Петрограда, мы как-то подзабыли о том, что происходит прямо у нас под боком. Речь идет о Прибалтике, часть которой была оккупирована во время Первой мировой войны немцами, а теперь по Рижскому договору возвращалась нам в таком состоянии, которое можно было охарактеризовать лишь одним словом – разруха.
О том, что творится в тех краях, мне рассказал только что прибывший из Литвы Винцас Мицкявичюс, так же известный под псевдонимом Капсукас. Человеком он был очень интересным. Его политические взгляды плавно дрейфовали от литовского национального движения, до марксизма. На VI Съезде РСДРП и на Втором Всероссийском съезде советов он поддержал большевиков, хотя беспощадная расправа над сторонниками Троцкого и Свердлова его шокировала. Капсукас был человеком мягким, старавшимся не доводить дело до кровопролития. Но, по-видимому, поняв, что другого выхода у Сталина не было, он успокоился, и активно включился в партийную работу.
В качестве представителя Политбюро ЦК РСДРП(б) он был отправлен на территории Виленской, Ковенской и Сувалкской губерний, откуда начался отвод немецких войск и демаркация новой границы. Но чисто военными делами занимались представители наркомата обороны, а товарищу Капсукасу было поручено разобраться с политической обстановкой в этих областях. По
– Лаба дена, драугас, – поприветствовал я его, – когда он вошел в мой кабинет, – кейп гивени?
– Эх, Александр Васильевич, – ответил Капсуках, махнув рукой, и устало присев на предложенный мною стул, – вы спрашиваете, как дела? Так я вам прямо скажу – дела хреновые. Власть немцев в Литве уже кончилась, а Советская власть еще и не началась.
Немецкая оккупация привела к тому, что треть земли в литовских губерниях пустует. Оттого цены на хлеб выросли неимоверно. Голод и отсутствие работы, товарищ Тамбовцев, – страшная вещь. При немцах безработные батраки, дезертиры и беглые пленные сбивались в вооруженные отряды и прятались от оккупационных властей в лесах. Поэтому сами себя они называли «лесными братьями». Их отряды нападали на небольшие отряды германских войск, на оккупационную администрацию и на имения крупных землевладельцев. Бороться немцам с ними было тяжело, так как «лесные братья» раздавали часть своей добычи бедным крестьянам. Те считали «лесовиков» кем-то вроде местных «Робин Гудов», помогали им информацией и укрывали их от преследования немецких воинских патрулей.
Но война закончилась, немцы ушли, а «лесные братья», привыкшие к вольной жизни, не спешат сложить оружие и вернуться к мирным занятиям. Так что, Александр Васильевич, для того, чтобы разоружить «лесовиков», нам надо будет провести с этими людьми очень большую работу, поскольку их вооруженные отряды могут быть использованы противниками советской власти.
– Скажите, Винцас Семенович, – спросил я, – а какие политические силы имеются в данный момент в Литве?
Капсукас задумался, что-то забормотал себе под нос по-литовски и начал загибать пальцы. Потом он посмотрел на меня, и сказал,
– Начну я, пожалуй, с «Тарибы». Это литовские националисты, мечтающие о полной независимости Литвы и о создании своего, небольшого и уютного национального государства. «Тариба» – по-литовски «Совет», но к советской власти они никакого отношения не имеют. Сформирована эта политическая сила была под крылышком немцев еще в сентябре 1917 года. Взамен «Тариба» пообещала «войти в тесный союз с Германией, заключить договор о военном сотрудничестве», и пригласила на литовский престол вюртембергского герцога Вильгельма фон Ураха. Этого германца «Тарибы» собирались короновать как Миндовга II. – Капсуках криво усмехнулся, – это ж надо до такого додуматься – предложить немцу имя литовского князя, который всю жизнь воевал с крестоносцами!
– Да, похоже, что у этих господ абсолютно отсутствует чувство юмора, – сказал я. – Но сейчас, когда кайзер приказал очистить оккупированную территорию, «Тариба», похоже, осталась без хозяина.
– Как бы не так, – усмехнулся Капсукас. – Эти ребята зря времени не теряли. Они уже направили телеграмму в САСШ американскому президенту Вудро Вильсону с просьбой принять под его покровительство вновь создаваемое литовское государство. Но, похоже, что с этой затеей у них ничего не получится. Хотя ответ и пришел, но суть его заключалась в чисто моральной поддержке, не более того. Похоже, что у американцев сейчас другие заботы.