Призрак Великой Смуты (CИ)
Шрифт:
– Думаю, – рассудительно сказал Георгий Богомягков, – что ежели советская власть издала декрет о борьбе с бандитами, то нам надо его исполнять, не вдаваясь в дальнейшие рассуждения. С этими мерзавцами нам точно не по пути. И если уж их не исправила царская каторга, то тогда шлепнуть этих гадов у ближайшей стенки – вот и вся недолга.
Зиновий Метелица хмыкнул и посмотрел в мою сторону.
– А ты что скажешь, товарищ Бесоев? – произнес он. – Слыхали мы, что у вас в Питере было нечто похожее…
– В Питере мы выставили засаду с пулеметами, да казачки донские подмогли, – сказал я, – и покрошили мы всех местных бандюков к чертовой матери. Думаю, что и здесь надо сделать все, как в Питере. Товарищ Богомягков правильно сказал о том, что этих типов исправит только могила.
– Девку жалко, – не удержалась в своем углу Дарья, шмыгнув носом.
– Цыц, баба, – в сердцах стукнул кулаком о колено Георгий Богомягков, – не девка это, а коркодил с зубами. Один раз цапнет, и без головы останешься. Мало тебе было от ее дружков, так они по одной дорожке ходят.
– Значит, – сурово произнес Зиновий Метелица, – на том и порешим. На дело назначим людей товарища Бесоева и подъесаула Тетери, бо они уже друг с другом спелись. Остальным этой ночью не спать, быть в готовности, оружие иметь заряженное и под рукой. С Богом, товарищи!
Все так и произошло. Как только стемнело, неподалеку от дома одного из местных богатеев, сторонников Семенова, в котором квартировались анархисты, была выставлена засада в белых маскхалатах при двух «Печенегах» и четырех «Мадсенах». Огневая мощь более чем достаточная для того, чтобы быстро положить и больший отряд, чем тот, который был у анархистов. Остальные силы наготове ждали сигнала в ближних домах.
Примерно через час после полуночи двери дома распахнулась, и оттуда вылезла на свет божий вооруженная пьяная толпа. Они помитинговали чуток на свежем воздухе, потом с криком: «Долой большевиков!» – направились в сторону штаба бригады.
Но их уже ждали. Плотный пулеметный огонь в упор в считанные минуты выкосил весь их отряд. Лихая Ниночка Кияшко тоже не пережила этой ночи. Она получила два пулевых ранения – в грудь и в живот. Мучилась бывшая гимназисточка недолго и отошла почти сразу. Она так и не поняла, что «игры в революцию» очень часто заканчиваются летальным исходом.
На треск пулеметов примчался Сергей Лазо. Но к его появлению все было уже кончено. Освещенные лунным светом тела бывших каторжников, словно тюки с грязным тряпьем, были беспорядочно разбросаны по снегу, испятнанному кровавыми кляксами. Поняв, что произошло, Сергей Лазо побледнел. Что ж, для него все случившееся – наглядный урок. Надо впредь не пускать дела на самотек и заранее просчитывать возможные варианты развития событий.
Похоронили анархистов в неосвященной земле за оградой местного кладбища. Это место у местных потом еще долго называли «собачьей могилой» – уж очень сильно эти бандиты успели достать всех своими «подвигами».
21 февраля 1918 года. Утро. Северная Атлантика, точка с координатами 57о с.ш, 14о з.д.
Эскадра германских линейных крейсеров адмирала фон Хиппера.
Десять дней назад, завершив текущий ремонт, пополнив запасы топлива и получив поставленные из Германии боеприпасы, линейные крейсера эскадры адмирала Франца Риттера фон Хиппера – «Фон дер Танн», «Зейдлиц», «Дерфлингер» и «Гинденбург» – при первых проблесках полярного рассвета вышли в рейд по Северной Атлантике. Трепетали на мачтах черно-белые флаги Хохзеефлотте, осталась позади покрытая снегом суровая скалистая земля русского Заполярья, периодически освещаемая красочным заревом северных полярных сияний.
Сам Мурманск немцам не понравился, в том смысле, что это был пока еще не город, а огромная деревня. При этом деревня стояла на железнодорожных колесах, наполненная лихорадочной суетой и типичным русским беспорядком, которые не могли пока победить даже усилия новых русских властей, серьезно взявшихся за дело. Никакого тебе орднунга! К тому же морозы минус сорок и полярная ночь сильно угнетали теплолюбивых жителей Германии, для которых температура минус пять уже считалась ужасным морозом. Поэтому приказ гросс-адмирала Тирпица выступить в поход был воспринят командами германских линейных крейсеров с величайшим облегчением.
До траверза Лофотенских островов германскую эскадру сопровождал русский большой противолодочный корабль «Североморск», ощупывающий перед собой горизонт радаром, а морские глубины мощнейшим сонаром. Германская база подводных лодок на Лофотенских островах была эвакуирована еще два месяца назад, так что любые обнаруженные подводные лодки по умолчанию считались британскими и подлежали безусловному уничтожению. Но все обошлось – ни одной подводной лодки так и не было обнаружено.
Переход по Баренцеву морю отнюдь не был легким: штормовая погода со снежными зарядами, намерзающий на палубах и надстройках лед держали команды в постоянном напряжении. Но немецкие моряки достойно справились со всеми трудностями. В Норвежском море стало уже полегче, хотя шторма преследовали эскадру до самого Датского пролива.
Возможно, что именно благодаря плохой погоде, разогнавшей по своим базам английские дозоры, состоящие из вспомогательных крейсеров, германская эскадра так и не была обнаружена противником до того самого момента, когда она вырвалась на атлантические коммуникации.
Командованию Роял Нэви и в голову не могло прийти, что в такое время года немецкие линейные крейсера решатся выйти в море для того, чтобы действовать на английские коммуникации. Четверть века спустя подобное будет считаться обыденным делом, но сейчас это еще было выше понимания британских адмиралов. Ведь недаром же сэр Джон Тови говорил, что он больше времени провел в море на линкоре во время Второй мировой войны, чем на эсминце во время Первой.
Что касается агентурной разведки, то либо британских агентов в Мурманске просто не было, либо у них не было возможности своевременно сообщить о походе германских крейсеров. Мощных и компактных радиостанций для разведчиков в те времена еще не существовало, а с курьером донесение от Мурманска через Петроград, Советскую Финляндию, Швецию и Норвегию до самого Лондона могла путешествовать вдвое больше времени, чем требовалось эскадре Хиппера для выхода в Атлантику. В общем, в Лондоне обо всем узнали лишь по факту присутствия германских бронированных хищников в водах, где проходили основные трассы транспортов, следовавших в порты Британской империи.